Саша, – ступай себе с богом в ветеринарную аптеку!..

– Я еще хочу к отцу Иллариону зайти!

Саша высунулась еще больше.

– Зачем?

– Я тебе потом расскажу, – мстительно пообещала Тонечка, которую послали в аптеку. – Ты вечером придешь?

– А вы до вечера ходить будете?

Тут московская сценаристка засмеялась.

Они стояли с Родионом посреди Заречной и перекликались через всю улицу с соседкой, которая наполовину торчала из окна – ведь так и положено в городе Дождев! Наверняка майор Мурзин не нашел бы в этой сцене ничего ненавистно-московского!

– Саш, мы мигом. Я тесто завела по новому рецепту, с коньяком, если долго будем ходить, оно перестоит.

– Что ж ты мне не сказала, что плюшки будут? – запричитал Родион. – Я бы заранее радовался!

Тонечка махнула Саше рукой, и они отправились дальше.

Никого из встречных Тонечка специально не стала расспрашивать – она была уверена, что ветеринарная аптека найдется сама, где-нибудь за поликлиникой и участком.

Буся на розовом поводке трусила рядом с мальчишкой, как настоящая большая собака, и парочка выглядела комично – длинный, худой, нескладный Родион, широко шагающий на тощих стрекозиных ногах, и рядом с ним крохотная ушастая чепуха. Родион делал один шаг, а Буся в это время десять.

Так они и шли.

На крыльце «Рублевочки» толпились какие-то тетки, громко разговаривали и замолчали, завидев Тонечку с Родионом и собакой.

– Добрый день, – поздоровалась вежливая Тонечка.

Тетки вразнобой ответили, а потом одна сказала:

– Ты глянь, Валюш, каких крысюков на веревке водют! Скоро тараканов будут водить!

– Да погоди ты!

Валюша – та самая, с почты, – как колобок скатилась по ступеням и подкатилась к Тонечке.

– Хорошо вчера Лидию-то Ивановну проводили, по-человечески, – заговорила она. – Даже Колька мой сказал, хорошая, мол, женщина была!

– Коля ваш сын? – удивилась Тонечка. – Который нас иногда подвозит?

– Мой, чей еще! – в свою очередь удивилась Валюша. – Вырос детина, а в голове ветрило!.. Хорошо хоть, на машине выучился, зарабатывает мал-мала!.. Слушай, а внук-то ейный, старухин-то, убивается за бабкой? Или готово дело, в Москву смотался?

– По-моему, нет, – сказала Тонечка. – По-моему, не смотался. Здесь где-то.

Валюша махнула на нее рукой.

– Да чего там! Все уж знают, что он с соседкой твоей живет, с охламонкой!

– Почему охламонкой?

– Так у ней муж! – выпалила Валюша. – Такой хороший мужик, обходительный! Мой-то, пока за драку не сел, ему и забор поправлял, и валуны на участок возил, и сруб колодезный ладил!.. Она-то все в доме сидела, видать, красоту наводила, но все ж таки иногда показывалась. А он, муж, на участке вместе с мужиками колотился, на равных.

– Муж, – пробормотала Тонечка. – Муж объелся груш.

– И не объелся ничего, а хороший мужик, говорю! Давно она с бабкиным внуком-то крутит?

– Я не знаю, Валюша. Вы мне лучше скажите, ветеринарная аптека есть у вас?

– Как не быть, есть. Мимо почты нашей пройдешь, и потом еще малость, мостик перейдешь, тут она и будет тебе, аптека, по правую руку сразу за мостиком.

– Спасибо.

– Не на чем. А что внука разыскала – молодец. Хоть отпели по-людски, отслужили!

– Тонь, – сказал Родион, когда они пошли дальше, – по-моему, Саша хорошая. Ты не слушай никого.

Это настолько совпадало с Тонечкиными мыслями – а она опять мечтала: вот бы Саша оказалась «хорошей», они бы тогда дружили, – что от неожиданности Тонечка взяла его за плечо.

– Чего такое?

– Ничего. Ты на удивление проницателен.

Мальчишка неловко погладил ее руку у себя на плече. Они опять пошли.

– Когда рисуешь, – начал он, – всегда получается не то, что хочешь, а то, что есть на самом деле.

– Как так?

– Ну, вот я хочу нарисовать красиво, а выходит урод какой-то. Или собаку нарисовать доброй! А получается страшная собака! А Саша сразу получилась красивой и доброй. Ты же видела!

– Видела, – согласилась Тонечка.

– Ну вот, – подытожил Родион. – Она такая – добрая и красивая.

– Интересная теория.

– Да не теория, а так оно и есть на самом деле.

– Ты поэтому нас не рисуешь? – спросила мачеха. – Ни меня, ни отца? Боишься, что мы окажемся не такими, как тебе хочется?..

Родион засопел. Мачеха понимала его слишком хорошо, даже то, что он прятал. Особенно то, что он прятал! И его это немного пугало.

Они миновали барак-поликлинику, а потом и участок. Ленька стоял на крыльце, подперев плечом столбушок, и пялился в телефон.

– Вот, – сказала Тонечка назидательно, – не возьмешься за ум, в смысле уроков, станешь как этот тип – будешь всю жизнь собой стены подпирать и в телефоне шарить!..

– Да ну-у-у, – протянул Родион, которого телефон решительно не интересовал, в отличие от карандашей и красок. – Что там интересного-то… я лучше рисовать буду!

Тонечка вздохнула. Воспитательно-нравоучительная атака захлебнулась. Да ей и не хотелось воспитывать – только разговаривать, щуриться на солнце, раздумывать, когда придет тепло, посматривать на потешную маленькую собаку, которая шла, как большая, шагать по тротуару, непременно здороваясь с редкими прохожими.

…Лень, малодушие и эгоизм всему виной. Права мама.

Они перешли мостик – чугунные витые решетки были густо увешаны ржавыми замками с надписями «Леха плюс Лена» и нацарапанными сердцами, – внизу шумел сердитый всклокоченный ручей. Они остановились и немного посмотрели в воду. Буська тоже просунулась меж чугунными завитками и свесила голову вниз.

– Если снимут карантин, – сказала Тонечка мечтательно, – папа отвезет нас в Бухару, мы его попросим. Вот где тебе понравится! Там такие арыки, карагачи, речки мелководные! И очень шумные, потому что быстрые, ледяные, текут с гор, тащат с собой камни. А изразцы какие на мечетях, а сады!..

– Где это, Бухара?

– Темень ты необразованная, Родька! В Узбекистане!

– А туда можно взять собаку?

– Ты мне надоел со своей собакой. Конечно, можно.

– Тогда поедем.

Тонечка засмеялась, и они пошли дальше.

Как хорошо идти по весенней улице без перчаток и ненавистной маски и мечтать о Бухаре!..

Ветеринарная аптека действительно оказалась сразу за мостиком – кирпичный домик, синие ворота, вывеска «Ветпомощь».

Они поднялись на невысокое, в три ступеньки, крылечко, Тонечка сунула Родиону перчатки и маску и велела облачаться.

– В помещении без этого нельзя!..

Внутри с правой стороны была стойка со стеклянной витриной, а с левой – три видавших вида стула. На одном из стульев боком сидела какая-то тетка в очках на кончике носа и читала длинную инструкцию, у стойки стоял водитель Коля и болтал с парнем за прилавком.

– Теть Тоня! – обрадовался Коля. – Здорово! Вы чего? Решили свое недоразумение усыпить? Надоела?

И засмеялся от души. Тетка поверх очков глянула неодобрительно. Родион подхватил Бусю на руки, всем своим видом демонстрируя, что готов ради нее броситься под танк.

– Нам нужны капли на холку от