У писаря строевой части я достал несколько листов трофейной веленевой бумаги и уже в мае переписал письмо начисто, старательно и аккуратно.

В последний момент я обнаружил, что забыл кое-что дописать: помня, что Полина любила выпить, я ей клятвенно пообещал отдавать полностью получаемые ежедневно к обеду в качестве водочного пайка 42 грамма спирта.

Помню, что в постскриптуме после заключительных заверений в любви и крепких поцелуев, — «ты меня лю, ты меня хо?» — я еще решил добавить к перечню пайка 30 граммов макарон и 35 граммов подболточной муки[69]. Сообщал, что вслед за письмом постараюсь оформить вызов и проездные документы, чтобы она уже как «жена старшего лейтенанта Федотова В.П.» могла ко мне приехать на Чукотку.

Еще перед Новым годом я при случае командиру бригады расписал трогательнейшую историю: в Германии осталась моя невеста (то есть безусловно единственная), вольнонаемная воинской части (что для него, приученного к бдительности, означало — проверенная), к тому же — участница Отечественной войны (что у него, бывалого фронтовика, воевавшего с Германией и Японией, не могло не вызывать уважения). Мол, уезжая спешно из Германии (что было истинной правдой), я не успел оформить с ней брак (и мысли такой не имел!)… Сейчас же страдаю безмерно и она там сохнет и мучается, самое же ужасное, что она… беременна и скоро должна родить…

Собственно начиная разговор с полковником, я и представить себе не мог, куда заведет меня безответственное воображение и что буквально через минуту возникнет ребенок, но уж как-то так получилось, что меня вдруг понесло… понесло, ос тановиться я уже не мог, не держали тормоза, причем, когда я упомянул о беременности, голос у меня от полноты чувств задрожал, комок встал в горле, на глазах проступили слезы, и во мне вдруг пробудились огромные отцовские чувства.

В детстве со мной такое случалось не раз: на меня будто чтото накатывало, я вдруг на ровном месте начинал сочинять, а потом, чтобы поверили, на ходу добавлял всякие подробности, в которые начинал верить сам, взрослые все понимали и только улыбались на мое безобидное вранье.

В разговоре с полковником ложь была перемешана с правдой.

Я несомненно спекулировал на добром, отеческом отношении ко мне полковника, но, как офицер, я был на хорошем счету, по службе до этого никогда и никого не обманывал и надеялся, что он мне поверит.

Меж тем из Германии я убыл седьмого июля прошлого года, и, следовательно, беременность у моей «невесты» длилась по крайней мере… одиннадцать месяцев. Я сообразил, в какое дерьмо я чуть было не попал, но командир моим душераздирающим россказням поверил.

— Напиши рапорт, — приказал он.

Более того, он сказал мне, что летом в расположении полка для семейных офицеров будет построено несколько дощато-засыпных домиков и что в одном из этих домиков моей молодой семье, как имеющей грудного ребенка, будет выделена комнатка.

И я написал, а он без свидетельства или справки о браке, игнорируя соответствующее приказание, на свой страх и риск, без каких-либо колебаний, начертал на рапорте резолюцию: «Нач. штаба. Оформить».

Только получив на руки подписанное должностными лицами, с печатями и штампами, разрешение, я незамедлительно оформил вызов и проездные документы «жене старшего лейтенанта Федотова В.П. — Кузовлевой Полине Кузьминичне с ребенком» и отправил их вслед за письмом.

…Письмо мое вернулось месяцев через семь, когда уже заканчивалась навигация, с пометкой на конверте: «Выбыла по демобилизации».

Из поденного журнала:

Январь 1946 г. — Продолжительная сильная пурга в течение семи дней (4.1 — 11.1) сменилась морозами до –45 гр., с сильным ветром до 9—10 баллов. В период снегопадов видимость сокращалась до 0 метров… дороги занесены снегом… доставка угля и продовольствия из порта Провидения прекратились… запас некоторых продуктов близится к концу.

В результате продолжительных ветров каркасно-засыпные постройки подверглись выветриванию, у 30% — снесло крыши… опилки и дерн между стен осели, обшивка из сырых досок дала большие щели… снег через щели, проемы окон проник внутрь помещений. Автотранспорт встал.

Несмотря на усиленную топку печей, в жилых помещениях очень холодно… расход угля чрезвычайно большой.

Плотный снег толщиной 40—70 см накрыл весь строительный материал. Личный состав целиком занят на хозяйственных работах: расчистке палаток, землянок, казарм, складов от снежных заносов, ремонтом кровли, укреплением построек, расчисткой дорог… все строительные материалы — кирпич, доски, дранку, растворы — носили на себе, двигаясь через сугробы по пояс в снегу.

За месяц — 25 неблагоприятных дней с пургами и снегопадами. Пургу личный состав переносит без особых затруднений… значительно хуже — холод в помещениях.

Февраль 1946 г. — Установилась тихая морозная погода. Обильные снегопады сменились поземкой. Средняя температура –25 градусов, ветер северный и северо-восточный силой 2—6 баллов, видимость днем до 1,5 км, в бухте Эмма — дымка… День значительно удлинился до 6—6,5 часов.

Прошла поверка частей по боевой подготовке и впервые за зиму проведена пристрелка оружия… Итоги посредственные: холодный порывистый ветер и низкое давление отрицательно влияют на стрельбу.

Март 1946 г. — Во всех батальонах проведены учения… 2-й батальон получил хорошую оценку.

ИЗ ПРИКАЗА

22.1.46 г. Штаб бригады пос. Урелик О перерасходе топлива

Несмотря на мой приказ № … от 15.10.45 г. об экономии топлива и приказ по тылу № … от 25.11.45 г. о порядке и норме выдачи угля, к его исполнению отнеслись халатно, не был организован жесткий контроль за расходом топлива, вследствие чего только во 2-м батальоне в декабре месяце произошла пережога угля — 9,5 тонн, а за 19 дней января — 16,7 тонн, в результате в батальоне не оказалось топлива и пришлось уголь выдавать из резерва. ПРИКАЗЫВАЮ:

…2. Установить норму выдачи — 5 кг на одну топящуюся печь во всех жилых помещениях.

…4. За перерасходованный уголь в декабре и январе с. г. командиру 2-го ГСБ-на капитану Кузнецову объявить выговор и арестовать на 5 суток домашним арестом с удержанием 50% денежного содержания за каждые сутки ареста.

5. Удержать 75% стоимости перерасходованного угля с пом. командира батальона по МТО капитана Северюхина и 25% с интенданта батальона мл. л-та Рындина.