Выстрел был приглушен расстоянием, но Шаса узнал отчетливый, резкий щелчок «маузера».

У него откуда-то появились новые силы, и он помчался вверх по склону, перепрыгивая с камня на камень. Единственный выстрел эхом повторялся у него в голове, и он расслышал чей-то крик, а может, это был шум дыхания и рев крови в его ушах.

* * *

Манфред Деларей всю ночь пролежал в укрытии. На рассвете он встал, помахал руками, сделал несколько наклонов и поворотов, чтобы размять мышцы и прогнать холод, который сквозь толстое пальто проник до самых костей. Отойдя на несколько шагов, опустошил мочевой пузырь.

Потом он снял пальто и свитер – и то и другое было куплено у старьевщика на Параде[97]. На них не было никаких ярлыков, и проследить происхождение одежды не представлялось возможным. Манфред свернул их и спрятал под камнем. Потом вернулся в свое убежище и лег на брезент. Несколько травинок закрывали поле зрения, он сорвал их и прицелился в начало тропы.

Цель он видел ясно, ничто ее не загораживало. Манфред послал патрон из магазина в затвор «маузера», на глаз проверил, как тот лег на место, и передернул затвор.

Снова прицелился и на этот раз зацепил пальцем задний курок. Послышался легкий щелчок. Большим пальцем Манфред отвел предохранитель и положил ружье на брезент перед собой.

Лежал он совершенно неподвижно, терпеливый, как леопард на дереве над водопоем, – живыми оставались только желтые глаза. Ни на мгновение не расслабляясь, он позволял часам проходить.

Это произошло с внезапностью, которая застала бы другого наблюдателя врасплох. Ничто не предупредило Манфреда – ни голоса, ни звуки шагов, слишком велико было расстояние. Неожиданно в начале тропы показалась человеческая фигура – силуэт на голубом небе.

Манфред был готов к этому. Одним гибким движением он поднес ружье к плечу, и его глаз привычно посмотрел в прицел. Настраивать прицел не требовалось, изображение человека мгновенно появилось в поле зрения, увеличенное и резкое.

Это был старик, худой, узкоплечий, в белой рубашке с расстегнутым воротником, в пожелтевшей от старости шляпе. Его серебристая бородка сверкала на ярком весеннем солнце. В неподвижном перекрестье прицела оказалась узкая грудь, на ладонь ниже треугольника расстегнутого ворота. С ног не сбивать, решил Манфред, бить в сердце.

Он спустил курок. Грохот ударил по барабанным перепонкам, а ложе – в плечо.

Он видел, куда попала пуля. Она пробила белую рубашку на тощей старой груди, и прицел настолько обострил зрение Манфреда, что он видел, как вышла пуля. В длинной полоске крови и обрывков плоти, похожей на перо фламинго, она вылетела из спины старика; тело упало на траву, но облако крови осталось, оно еще тысячную долю секунды висело в утреннем воздухе, потом опало.

Манфред вскочил и побежал. Он заранее прошел весь путь отхода к «моррису», а свирепое возбуждение придавало силы и резвости его ногам.

Кто-то у него за спиной закричал – жалобно, удивленно – но Манфред не остановился и не оглянулся.

* * *

Шаса бегом поднялся на вершину. Два человека склонились к телу, лежавшему на траве в стороне от тропы. Они посмотрели на Шасу. Лица у обоих были потрясенные.

Шаса бросил взгляд на тело, лежавшее ничком. Чтобы образовалось такое массивное выходное отверстие, стрелять должны были пулей дум-дум. Она проделала в груди яму, в которую он мог бы вставить оба кулака.

Надежды нет. Он мертв. Шаса взял себя в руки. Горевать они будут позже. А сейчас время мести.

– Вы видели, кто это сделал? – спросил он.

– Да. – Блэйн вскочил. – Видел мельком. Он обогнул Оудеркрааль-Коп, – сказал он, – одет в синее.

Шаса прекрасно знал этот склон горы: каждую тропку и каждый утес, каждое ущелье и расселину между Констанция-Нек и Седлом.

Убийца обогнул подножие холма – у него фора две минуты.

– Вьючная тропа, – сказал Шаса. – Он направляется к вьючной тропе. Попытаюсь перерезать ему путь на дороге к ущелью Нерсери.

И он побежал назад, к Брекфаст-Рок.

– Шаса, осторожней! – крикнул ему вслед Блэйн. – Он же с оружием!

Вьючная тропа – единственная дорога, по которой до столовой вершины можно добраться на машине, понял на бегу Шаса, и, поскольку убийство тщательно спланировано, убийцу должна ждать машина. Она стоит где-то на вьючной тропе.

Пешеходная тропа огибала Оудеркрааль-Коп, возвращалась к обрыву и проходила по вершине холма мимо ущелья Нерсери, а через полмили пересекала вьючную тропу. Была еще одна, редко используемая трудная тропа, которая проходила по той стороне Копа вдоль вершины утеса. Найти начало этой тропы было сложно, а ошибка могла завести в тупик перед пропастью, но если найти тропу, можно было срезать четверть мили.

Он нашел тропу и свернул на нее. В двух местах она совершенно заросла, и ему приходилось продираться сквозь переплетающиеся ветки; в другом месте край тропы оказался размыт. Пришлось попятиться, разбежаться и прыжком преодолеть пропасть глубиной в пятьсот футов. Он приземлился на колени, вскочил и побежал дальше.

На главную тропу он выскочил совершенно внезапно и сразу столкнулся с убийцей в синем, который бежал с противоположной стороны.

Шаса получил беглое впечатление о росте этого человека и ширине его плеч, но тут они оба упали, сцепившись грудь к груди, и покатились по тропе. Удар выбил ружье из руки убийцы, но Шаса сразу ощутил пружинистую жесткость и крепость его мышц, а первое же проявление силы этого человека ошеломило его. Он понял, что уступает сопернику. Несмотря на его отчаянное сопротивление, тот перевернул его на спину и сел верхом.

Их лица разделяло несколько дюймов. У убийцы была густая черная курчавая борода, мокрая от пота, кривой нос, густые и черные брови, но ужас Шасе внушили его глаза, желтые и казавшиеся очень знакомыми. Тем не менее они оживили Шасу, превратив его ужас в сверхчеловеческую силу.

Он высвободил руку и оттолкнул убийцу настолько, что смог вырвать из-за пояса «беретту». Патрона в затворе не было, и поэтому Шаса ударил вверх коротким стволом, попал в висок и услышал, как сталь ударилась о кость черепа.

Хватка противника ослабла, и он опрокинулся. Шаса встал на колени и стал заряжать «беретту». С металлическим щелчком патрон переместился в затвор, и Шаса поднял пистолет. Он не сознавал, как близко они подкатились к обрыву. Он стоял на коленях на самом краю… Когда он постарался нацелить револьвер в бородатую голову, убийца скорчился и обеими ногами ударил Шасу в грудь.

Шасу отбросило. Пистолет выстрелил, но пуля ушла в воздух, а Шаса перевалился через край утеса и начал падать. На мгновение он увидел внизу пропасть; под ним разверзлись сотни футов открытого пространства, но упал он всего на десять футов и застрял между стеной и небольшой сосной, которая нашла опору в трещине скалы.