что они уже получили? Ведь Жизнь очень чуткая, и она вынуждена будет добавлять все новые и новые мазки черной краской в общую картину. Но станут ли они в конце концов на столько же счастливее?

Вопрос повис в воздухе. Еще несколько мгновений в тишине, после чего Филипп захотел взбодрить друзей, добавив немного шума в их общий счастливый вечер.

— Ну что ж, — сказал он, похлопывая по плечам и спинам обнимавших его друзей, — во всяком случае они счастливы сейчас, и не нам сдерживать этот молодой огонь, который мы сами зажгли.

Он кивком разрешил Марку Эго открыть дверь и впустить ожидавших там встречи с артистами зрителей, которых к их великому удивлению оказалось так много, что подсобное помещение и гримерки физически не смогли бы вместить всех. И они решили вернуться на сцену.

Аплодисменты и выкрики «Браво!» не прекращались. Филипп оглядел своих друзей, стоявших по обе стороны, и чудом не прослезился от того, что увидел. Где были сейчас те молчавшие, хлюпавшие носами и тяжело переводившие сдавленное от слез дыхание артисты, еле стоявшие на ногах, надеявшиеся лишь на плечо друга, не способные произнести и слова? Вместо них рядом с Филиппом находился небольшой коллектив его друзей, своим внутренним светом способных затмить весь свет зала, щедро пущенный братьями Максимилианом и Минервино.

Кто это там стоит, рядом с микшерским пультом? Это не Ласло — тот все еще продолжает работать. Это и не Ленни, который аплодирует, не жалея свои большие ладони и оглушая хлопками выдвинутого им вперед Томми, который забыл о смущении и тоже во все ладони аплодирует артистам; он словно впервые в жизни видит что-то, что способно его очаровать. Это не Аби и не Лина, ведь они здесь, скромно стоят рядом с проходом, в котором они сегодня не раз то исчезали, спеша подправить прическу или изменить деталь грима, то появлялись, продолжая сопереживать созданным ими же образам. Ах, эти незаметные Черный Король и Белая Королева! Знали бы все эти люди, какая большая роль была возложена на их плечи! Знали бы они и то, как много было сегодня на сцене от верного Марка Эго — единственного, кто практически не показывает никаких эмоций, за исключением лишь довольной, слегка гордой, но от этого не менее теплой улыбки, и мерно аплодирует, стоя у входа в «Кинопус». Филипп прекрасно знает этот язык тела, и внешний вид его друга говорит обо всем.

И все же, кто он, тот кто сейчас начал махать Филиппу? Он машет ему активнее, и Филипп отвечает. Аплодисменты усиливаются. Глаза артистов влажны от слез. Филипп видит, как кто-то, пробираясь сквозь толпу, подносит два больших букета цветов. Я'эль и Агнесса принимают их с еще большей радостью, и когда открываются лица дарящих, Филипп узнает в них красавцев Мартина с Сюзанной, словно пришедших сюда с какой-то торжественной церемонии. Они не уходят обратно, а остаются в первом ряду, встав рядом с Альбертом, который время от времени кивает, говоря: «Молодцы, ребята! Молодцы!». И искренняя радость читается на их лицах.

Стоя на залитой светом сцене «Кинопуса» перед сотней рукоплещущих зрителей, счастливый Филипп Сэндмен искренне повторяет про себя: «Сейчас, все Силы Мира, сейчас! Пусть это будет сейчас! Пусть это будет красиво!».

Он поднимает голову и замечает, как машущий человек опускает руку, качая головой. Человек заходит за микшерский пульт, а Филиппа кто-то зовет по имени. Ах, это всего лишь корреспондент, который хочет сделать групповой снимок для газеты и просит всех улыбнуться на камеру. Филипп смотрит в сторону микшерского пульта и видит там лишь Ласло, закончившего наконец свои манипуляции и тоже принявшегося аплодировать, предварительно поправив свою кепку.

Все Силы Мира не вняли его просьбе.

Глава 3. «Что это было?!»

«ЧТО ЭТО БЫЛО?!»

29 сентября

Золотые кроны деревьев, долгожданная прохлада, веселые лица учащихся и студентов — все эти и другие осенние атрибуты свидетельствуют о приближении одного из самых крупных праздников региона: Дня Столицы. Правительство, Мэрия и Совет Попечителей в очередной раз делают все, что нужно для создания счастливой праздничной атмосферы.

Как всегда, в преддверии торжеств стартует новый театральный сезон, к которому вчера присоединился новый театр «Кинопус». Наш корреспондент Макс Н. делится впечатлениями после посещения состоявшейся вчера премьеры.

О коллективе, представившем вчера на сцене нового театра «Кинопус» пьесу под названием «Притча о бледном сыне», мы уже рассказывали в нашей рубрике в июне, когда они играли свою дипломную работу, поставленную по мотивам трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта». Новаторский подход к работе вызвал тогда немалый интерес к молодому коллективу, вследствие чего задача попасть на вчерашнюю премьеру оказалась далеко не из легких. И немудрено, ведь как старый, так и молодой зритель всегда был и будет постоянным завсегдатаем культурных мероприятий, проводимых в столице и за ее пределами.

В прошлом вольно интерпретировав классику шекспировского шедевра, коллектив взялся на этот раз за сюжет, зародившийся в еще более давние времена. За основу сюжета пьесы, разворачивающегося в, по всей видимости, намеренно не упоминаемых странах Средиземноморья взята библейская притча о блудном сыне. Нельзя не отметить хорошую работу труппы по переложению сюжета на современную карту действий, а также высокий уровень мастерства актеров, вовлеченных в постановку (все они — выпускники большого Мастера своего дела Роберта Коллинза), однако вряд ли изменение одной буквы в названии произведения было необходимым шагом. Можно было бы предположить, что это всего лишь досадная опечатка, непреднамеренно создающая впечатление о недвусмысленном отношении создателей спектакля к оригиналу, если бы слово «бледный» не было бы оглашено со сцены.

Однако сам спектакль нельзя назвать бледным хотя бы потому, что в течение всех трех часов внимание зрителя было приковано к сцене. Мне было любопытно наблюдать за неподдельным интересом зрителей всех возрастов, за их реакцией и искренним сопереживанием. Некоторые из них после спектакля охотно согласились поделиться своим мнением, который можно свести к общему знаменателю, гласящему: «Что это было?!». Обычно эта фраза сопровождает реакцию на что-то ранее невиданное, повергающее в легкий шок, но, поспешу заметить, в данном случае эта фраза