– Они все на сборище Братства Ордена, – отмахнулся шляпой Ицхак. – В центре Алтур-Ранга. Большое дело. Еда, выпивка, спичи. Ты ведь знаешь, насколько Орден обожает всякие сборища. Тоска смертная, надо полагать. Насколько мне известно о такого рода посиделках, чиновники будут слушать о нуждах Ордена и об их долге заставлять народ жертвовать на эти самые нужды. Братья всех их держат в узде.

Что означает, что братья тоже заняты. Слишком заняты, чтобы заявиться на стройку для проверки какой-то там статуи, что изваял какой-то там раб. Статуя Ричарда значения не имеет. Это всего лишь отправная точка для государственной экскурсии вдоль многих миль стен с бесчисленными изображениями великого дела Ордена, осуществляемого Братством Ордена под руководством Нарева.

Если официальные лица и братья были слишком заняты, чтобы прийти сюда сегодня, то горожане – нет. Большинство скорее всего придет завтра на торжество, но сперва они хотели сами посмотреть дворец, без всяких скучных речей, которые наверняка будут завтра звучать на протяжении всей церемонии. Ричард наблюдал, как люди переходят от одного скульптурного изображения к другому, с перекошенными от огорчения лицами.

Охранники держали народ на почтительном расстоянии, не позволяя войти в лабиринты комнат и коридоров, уже закрытых верхними этажами, а кое-где и крышей. Теперь, когда статую водрузили на место, стражники двинулись, чтобы очистить вход во дворец.

За последнюю неделю Ричард спал от силы несколько часов. И теперь, когда статуя уже стояла на месте, на него навалилась усталость. После тяжкого труда практически без сна и без пищи он готов был рухнуть прямо там, где стоит. Из длинных теней вынырнул Виктор. Некоторые рабочие уже уходили, но остальные пробудут на работе еще несколько часов. Ричард только сейчас понял, что на транспортировку статуи ушел почти весь день. Горячка работы закончилась, и теперь взмокшая от пота рубашка казалась ледяным панцирем.

– На-ка. – Виктор протянул Ричарду кусок лярда. – Съешь. В честь того, что ты закончил.

Поблагодарив друга, Ричард с жадностью проглотил лярд. Голова раскалывалась. Он сделал все, что мог, чтобы показать то, что народу необходимо увидеть. Но с окончанием работы Ричард вдруг ощутил себя потерянным. Он понимал только, как ему ненавистно, что работа закончена, что у него больше нет благородного занятия. Оно давало ему силы жить дальше.

– Ицхак, я едва на ногах стою. Сможешь меня немного подвезти на своем фургоне?

Ицхак хлопнул Ричарда по плечу.

– Пошли, поедешь сзади. Уверен, Йори возражать не будет. Хотя бы часть пути он тебя провезет. А я должен оставаться здесь, приглядывать за фургонами и лошадьми.

Ричард поблагодарил улыбающегося Виктора.

– Утром, друзья мои, когда станет совсем светло, мы снимем покров и увидим красоту в последний раз. А потом... Ну, кто знает...

– Значит, завтра, – лукаво рассмеялся Виктор. – Сомневаюсь, что усну нынче ночью.

Казалось, на Ричарда навалилась усталость всех последних месяцев. Он забрался сзади в фургон Ицхака и пожелал тому спокойной ночи. Ицхак ушел, а Ричард, свернувшись калачиком, уснул прежде, чем пришел Йори. И даже не почувствовал, как фургон тронулся в путь.

Никки наблюдала, как Ричард уходит с Ицхаком. Она хотела сделать все по-своему. Хотела сделать это сама. Хотела внести что-то стоящее.

Только тогда она сможет посмотреть ему в глаза.

Никки знала совершенно точно, как Орден отреагирует на статую. Они сочтут ее угрозой. И не допустят, чтобы народ ее увидел. Орден уничтожит ее. И никто об этом даже не узнает.

Ломая пальцы, Никки прикидывала, как ей подступиться к этому делу. С чего начать. И тут ее осенило. Она уже бывала у него. Он помог Ричарду. Он друг Ричарда. Никки понеслась по стройке и вверх по холму.

Она совершенно выдохлась, пока добралась до кузницы. Мрачный кузнец складывал инструменты. Он уже загасил угли в печи. Запахи, предметы, даже металлическая пыль и сажа вызвали у нее радостное воспоминание об оружейном заводе отца. Теперь-то она понимала то выражение в глазах отца. Она сомневалась, что отец сам его полностью понимал, но она-то теперь понимала! Кузнец мрачно поглядел на нее, когда она ворвалась в кузницу.

– Господин Касселла! Вы мне нужны!

Тот нахмурился еще сильней.

– В чем дело? Почему вы плачете? Что-то с Ричардом? Они его...

– Нет. Ничего такого. – Никки схватила его за могучую руки и потянула за собой. Это было все равно что пытаться сдвинуть скалу. – Пожалуйста! Пойдемте со мной! Это важно!

– Но мне надо все убрать на ночь, – обвел он свободной рукой кузницу.

Никки снова дернула его за руку. Слезы щипали ей глаза.

– Ну пожалуйста! Это очень важно!

Он провел рукой по лицу.

– Ну, тогда показывайте дорогу.

Никки чувствовала себя несколько глупо, волоча за руку здоровенного кузнеца. Он спросил, куда они, собственно, направляются, но Никки не ответила. Она хотела добраться, пока не стемнело.

Добравшись до площади, они обнаружили, что наверху ступеней патрулируют стражники и на саму площадь не пускают. Никки заметила поблизости Ицхака, загружавшего в фургон длинные жерди. Никки окликнула его, и Ицхак подбежал к ним.

– Никки! В чем дело? Вы жутко выглядите...

– Я должна показать вам обоим статую. Сейчас же.

Взгляд Виктора потемнел.

– Ее откроют завтра, когда Ричард...

– Нет!!! Вы должны увидеть ее сейчас!

Ицхак, чуть наклонившись к Никки, тихонько проговорил:

– Мы не можем туда попасть. Там охрана.

– Я могу. – Никки сердито вытерла слезы. Ее голос снова приобрел властные интонации – те самые властные и суровые интонации, с какими она выносила приговор бесчисленным жертвам и отправляла людей на смерть. – Ждите тут.

Оба мужчины отшатнулись под ее угрожающим взором. Никки выпрямилась и вздернула подбородок. И снова стала сестрой Тьмы.

Никки размеренным шагом пошла по ступенькам, словно дворец принадлежал ей. Так и было. Она – Королева Рабов. Эти люди – ее подчиненные.

Она – Госпожа Смерть.

Охранники воинственно приблизились к ней, чувствуя, что женщина в черном представляет собой угрозу. Но не успели они и рта раскрыть, как Никки заговорила первой.

– Что вы тут делаете? – прошипела она.

– Что делаем? – переспросил один. – Охраняем императорский дворец, вот что мы делаем.

– Как ты смеешь пререкаться со мной? Ты знаешь, кто я?

– Ну... вообще-то нет...

– Госпожа Смерть. Может, тебе доводилось слышать обо мне?

Все двенадцать стражников застыли. Никки видела, как их глаза снова оглядывают ее черное платье, потом светлые волосы и синие глаза. И по их реакции на увиденное Никки было очевидно, что ее репутация бежит впереди нее. Не давая им рта раскрыть, она заговорила снова: