Оба мужчины закричали «ура», и Скай сказал:

— Теперь мы сможем разобраться с джапами и спать спокойно в своих постелях. — Незаметно он вернулся к их насущной проблеме, завидуя Малкольму, что у него есть Анжелика, и серьезно настроенный помочь ему. — С джапами разобраться нетрудно, Вилли нужно вести себя просто и решительно, железный кулак в железной перчатке, или в бархатной, позволяет добиваться результата в большинстве, если не во всех, случаев. Как и в вашем.

Малкольм Струан посмотрел на него.

— Как? Как? Если вы разрешите мою проблему, вы сможете — вы сможете сами назвать свою цену. — Усталым жестом он потянулся за своими палками. — В разумных пределах.

— Одну секунду, тайпэн, — остановил его Скай, энергично протирая стекла пенсне. — Цена моя выразится не в одних деньгах, не этого я жду от «Благородного Дома», ваше влияние может помочь мне стать судьей в Гонконге, ах какое это будет счастье! Моя единственная дилемма заключается в том, выложить ли мне это решение прямо сейчас или подождать, рискуя потерять инициативу. Черта с два! Одна пичуга в постели стоит двух в Ёсиваре.

Оставив торжественный вид, он посадил пенсне на кончик носа, оно тут же стало самой заметной чертой его облика, похожее на двустворчатые двери, из всех щелей которых выливалось его младенчески розовое лицо.

— Мне вдруг пришла в голову одна мысль, тайпэн. Она могла бы разрешить ваше затруднение в нужные вам сроки. Почему вам не поступить так же, как поступила ваша мать?

Малкольм на мгновение опешил, потом смысл сказанного дошел до него.

— О-о, вы хотите сказать, бежать и тайно обвенчаться? Ради бога, я и сам думал об этом, — раздраженно произнес он, — но куда бежать, и кто обвенчает нас, отсюда до Макао миллион миль.

— При чем здесь Макао? — осведомился Скай.

— Все знают, что мать и отец убежали и обвенчались в английской церкви в Макао, церемонию провели тихо и быстро из-за влияния деда.

Скай улыбнулся и покачал головой.

— В таком виде эта история была опубликована, на самом деле все было не так. Ваш капитан Орлов обвенчал их на борту вашего клипера «Китайское Облако» на пути из Макао в Гонконг — ваш дед сделал вашего отца хозяином на время этого короткого путешествия, а, как вам известно, закон тайпэна гласит, что в море приказы хозяина исполняются беспрекословно.

У Струана от удивления приоткрылся рот.

— Я в это не верю.

— Первым качеством хорошего адвоката, а я хороший адвокат, мистер Струан, является умение слушать, вторым — нюх на факты и тайны, и третьим — умение держать язык за зубами. Очень важно знать по возможности больше о своих наиболее значительных потенциальных клиентах с тем, чтобы как можно успешнее помогать им в сложных ситуациях. — Он взял понюшку табаку, чихнул. — «Благородный Дом» является первым в Азии, о нем слагают легенды, поэтому, когда я прибыл в Гонконг, я пожелал отделить от легенд факты о Струанах, Броках, американцах Купере и его партнере Уилфе Тиллмане, даже о русском Сергееве. Полага… — Он замолчал. Взгляд молодого человека затуманился, глаза смотрели в пространство, он не слушал его, явно целиком поглощенный этим решением, возникшим из глубины и заполнившим его разум. — Мистер Струан!

— О, прошу прощения, о чем вы говорили?

— Я с отменным удовольствием дарю вам это решение. Сложности, несомненно, существуют, но у вас есть корабли, на кораблях есть капитаны, и капитан любого британского корабля, при определенных обстоятельствах, может совершить обряд венчания.

Вы тайпэн, поэтому вы-можете-приказать! Quod erat demobstrandum.[30]

— Небесный Наш, вы бесподобны, — восторженно выпалил Малкольм, — бесподобны! Вы уверены, уверены насчет моей матери и отца?

— Да. Одним из моих информантов был Морли Скиннер, владелец «Ориентл таймс», современник Дирка Струана, старик, любивший посплетничать о старых временах, другим — миссис Фортерингилл, когда она была ещё жива, и… вы обратили внимание, как мало людей интересуются рассказами стариков, а ведь они были очевидцами самых всевозможных событий. Скиннер умер около восьми лет назад, вы его знали?

— Нет. — На счастливое лицо Малкольма вдруг набежала тень. — Если все случилось, как вы говорите, в Гонконге эту историю знал бы каждый.

— Дирк Струан решил замять её, решил, что «тайное венчание в церкви» будет лучше для лица. Он был достаточно могуществен, чтобы устроить это, и даже Брока склонил принять его план. Все это правда.

— Но если он… — Малкольм замолчал — на его лицо было радостно смотреть. — Только мне не важно, правда это или вымысел, ведь так?

— Нет, не так. То, что это правда, имеет огромное значение, потому что дает вам несокрушимое оправдание перед вашей матерью. В конце концов, вы делаете только то, что сделала она, вы следуете её примеру.

— Боже мой, Небесный Наш, вы опять правы. — Потом ещё более взволнованно: — У вас есть доказательства?

Разумеется, глупыш, подумал Скай, но все сразу ты не получишь.

— Да, в Гонконге. Мне понадобятся деньги на расходы, чтобы немедленно туда отправиться — в счет моего предварительного гонорара. Скажем, пять тысяч, что включает доказательства… и всегда при условии, что мое решение разрубит ваш гордиев узел. К тому времени, когда вы прибудете туда, уже после свадьбы, у меня будут все доказательства, какие вам понадобятся.

— Господь милосердный, а я-то уже решил, что все, конец! — Малкольм откинулся на спинку кресла. Теперь его ничто не сможет остановить. И осознание этого прогнало из головы многих демонов, демонов ночи, демонов дня, демонов будущего. — Какие ещё «факты» вам известны обо мне и о прошлом?

— Много всяких, мистер Струан, — с улыбкой ответил Скай. — Но сейчас они вам не пригодятся, хотя сами по себе они очень ценны.

Малкольм Струан направлялся к дому. Он не помнил, чтобы был когда-нибудь так счастлив. Ни трости, ни боль не беспокоили его так сильно, как обычно.

А почему бы нет? — едва не пел он. На следующей неделе я стану мужем самой прекрасной девушки на свете, мама будет усмирена безукоризненно — мне не терпится увидеть её лицо, — сегодня я даю ужин, который теперь действительно превратится в праздник, и Норберт вернулся как нельзя более кстати, чтобы отправить его к праотцам. Ай-й-йа!

С радостным видом он раскланивался и махал рукой прохожим. Его хорошо знали и очень жалели, уважали как тайпэна «Благородного Дома» и ещё больше завидовали как будущему обожаемому супругу всеобщей любимицы Поселения.

Солнце прорвалось сквозь пелену облаков, словно в ответ на его настроение, и море заискрилось и заиграло в его ярком свете, пока корабли флота разбирались по местам стоянки в заливе. Гребной катер сэра Уильяма продвигался к флагману, другие катера облепили пакетбот. Их собственное торговое судно «Леди Тесс», ходившее между Иокогамой, Шанхаем, Гонконгом, потом всеми крупными портами до самого Лондона и назад, было готово к выходу в море: сегодня вечером оно отправлялось в плаванье.