Обстановка осложнилась, и Сандзиро колебался. Четыре дня. На рассвете пятого дня, при бурном море, под проливным дождем, три парохода, приобретенные Сацумой за границей, которые стояли на якоре недалеко от города, были захвачены и потоплены, и англичане сделали промеры глубин в нескольких местах. В полдень все береговые батареи открыли огонь, и адмирал Кеттерер отдал приказ начать сражение. Выстроившись в линию, возглавляемый флагманом, флот на парах двинулся в незнакомые воды. По мере того как каждый корабль оказывался в пределах досягаемости пушек фортов, эскадра обрушивала на них один бортовой залп за другим; ответный огонь оказался гораздо плотнее, чем ожидалось.

Через час после начала сражения «Эвриал» вдруг нарушил строй. По чистой случайности корабль был направлен между фортом и хорошо пристрелянным береговыми канонирами участком, после чего ядром снесло головы его капитану и командиру, стоявшим на мостике рядом с Кеттерером и сэром Уильямом, и десяти дюймовый снаряд разорвался на палубе, убив ещё семь матросов и ранив офицера. Вместо него строй возглавил фрегат «Жемчужина». Перед заходом солнца «Персей» сел на мель под пушками одного из фортов, но «Жемчужине» удалось стащить его на глубокую воду без потерь.

Сражение продолжалось до заката. Несколько фортов были повреждены, большое количество пушек уничтожено, несколько складов с боеприпасами взлетело на воздух, по Кагосиме были выпущены зажигательные снаряды. Все корабли остались на плаву, англичане потеряли только убитых на флагмане. В ту ночь Кагосима запылала, как до неё пылала Иокогама. Шторм усилился.

Ранним утром, невзирая на беспросветную непогоду, погибшие были с честью похоронены в море и последовал приказ о возобновлении сражения. «Эвриал» возглавлял эскадру. Вечером флот вновь бросил якорь на безопасном расстоянии, все корабли были целы, боевой дух высок, и боеприпасов оставалось в достатке. Кагосима была разрушена, большинство батарей выведены из строя. На рассвете, при ураганном ветре и непрекращающемся ливне, к отвращению большинства офицеров и матросов корабля и вопреки протестам сэра Уильяма, Кеттерер приказал флоту возвращаться в Иокогаму. Хотя корабли вышли далеко за пределы досягаемости, несколько береговых орудий с вызовом продолжали вести огонь им вслед.

Кеттерер объявил это победой: город был сожжен, Сандзиро повержен, и, что было важнее всего, флот не потерпел урона — он настаивал, что только погода вынудила его принять такое решение.

В Киото, как только Огама, правитель Тёсю, узнал, что Кагосима уничтожена, а Сандзиро, по слухам, убит, он тут же нанёс внезапный ночной удар под кодовым названием Багряное Небо, чтобы вернуть себе безраздельный контроль над Дворцовыми Вратами, завлеченный Ёси в одну из его ловушек. Немедленно Ёдо, правитель Тосы, и все выжидавшие до поры до времени даймё выступили против Огамы на стороне сёгуната — лучше пусть слабый сёгунат охраняет Врата, чем один всесильный Огама. Поэтому переворот был подавлен. Огама был вынужден бежать из Киото и отступил в Симоносеки, поклявшись отомстить всем, в особенности своему прежнему союзнику, Ёси. Там, у своего пролива, он начал зализывать раны. И готовиться к войне.

Ни одна из проблем Ниппона не была решена. И Сандзиро не был убит — ещё один ложный слух, распространенный шпионами Ёси. Но это не имело значения, Ёси знал, что сделал огромный шаг к тому, чтобы стать хозяином будущего: теперь он добился единоличного, пусть и непрочного, владения Вратами, Огама был изгнан, Кагосима разрушена, сёгун Нобусада возвращался в Эдо без своей принцессы, убежденный, что Киото — небезопасное место для его особы, сиси были почти полностью истреблены, Андзё уже недолго осталось жить на этом свете, и гайдзины на время были приручены.

Но примерно месяц спустя из Сацумы к сэру Уильяму в Иокогаму прибыли посланники с предложениями о мире. Сандзиро признал свою вину, выплатил компенсацию, назвал имена убийц, поклялся быть другом гайдзинов, обвинил во всех бедах разлагающийся сёгунат и пригласил гайдзинов в заново отстроенную Кагосиму для торговли и обсуждения всех сторон грядущих обновлений и усовершенствований, помимо прочего они сказали: «Князь Сандзиро хочет, чтобы вы знали, Сацума является древней морской державой и должна иметь флот такой же, как ваш. Он богат и может заплатить золотом, или серебром, или углем столько, сколько нужно за английские корабли и английских наставников…»

Ёси с досадой услышал об этом предложении почти сразу от своего шпиона Инэдзина и был им до крайности раздражен. Оно не было учтено в его планах, никогда даже не приходило ему в голову и изменяло баланс власти.

Ладно, хмуро думал он в тот особый вечер. Солнце садилось. Он был в своём неприступном гнезде, в башне замка Эдо, глядя поверх стены на город; небо прочертили кроваво-красные полосы, пожары там и тут освещали приход ночи. Ладно, боги все время играют с нами шутки, если боги существуют. Впрочем, боги или не боги, значения не имеет, именно это и делает жизнь тем, что она есть. Возможно, я одержу победу, возможно, нет. Карма. Я буду помнить Завещание. И запасусь терпением. Этого достаточно.

Нет, никогда не достаточно!

Он сознательно открыл заветную ячейку и вызвал в памяти Койко во всей её красоте, все те чудесные дни, что они провели вместе, весь её смех. Это обрадовало его и успокоило, и мысли о ней вскоре привели его к Мэйкин и её последнёму желанию: «Баня и чистые одежды. Пожалуйста». Он улыбнулся, довольный, что исполнил его тогда, но только из признания её достойных манер.

— В этой жизни, — произнес он со смешком в вечерний воздух, — в этом Мире Слез человеку нужно чувство юмора, neh?