– Живой я, ребята, как видите, – улыбнулся Кравчик и первым протянул милиционерам свою ладонь. – Помогите, если можете. Мне надо на ваш стадион успеть к финальному матчу. Там Брежнев будет, а у меня с ним встреча назначена.

– Да мы вас с таким эскортом туда доставим, что у вас дух захватит! – радостно сообщил сержант и тут же схватил со стола ключи от своего милицейского «Фиата».

Именно эти слова и хотел больше всего услышать Кравчик. Теперь он мог быть спокоен – «зеленая улица» до стадиона ему была обеспечена.

22 июля 1974 года, понедельник, Москва, Измайловское шоссе, 27

Бондаренков осторожно извлек из полиэтиленового пакета диск «Пинк Флойд» и стал внимательно разглядывать его обложку с обеих сторон.

– Фирма! – с ударением на последнем слоге произнес он с восхищением, после чего подошел к своему импортному стереопроигрывателю.

Включив его, он достал из конверта виниловый диск, опустил его на блин проигрывателя и нажал на рычажок запуска. После чего опустил на диск иглу. И вскоре из двух колонок, развешанных по разным сторонам стены, в комнату ворвалась божественная музыка – началась первая композиция пластинки под названием «Speak to Ме» («Говори со мной»). Бондаренков уселся на диван, где уже давно занял место Кожемякин. И оба приятеля погрузились в прослушивание.

Когда спустя почти час были прослушаны обе стороны пластинки, друзья принялись горячо обсуждать услышанное. И выяснилось, что обоим больше всего понравились две композиции – четвертая и шестая: «Time» («Время») и «Money» («Деньги»). Впрочем, эти песни они уже успели услышать по советскому радио (в передаче «Запишите на ваши магнитофоны»), однако одно дело слушать их в радиоприемнике, и совсем иной вариант – на фирменном виниловом диске. К тому же в концептуальной последовательности с остальными композициями этого эпохального альбома.

– Вот это я понимаю, шедевр, – в сотый, наверное раз, рассматривая обложку диска, с восхищением произнес Кожемякин.

– А хочешь я удивлю тебя не меньше, дав послушать одну нашу новую рок-группу, – обратился к другу Бондаренков.

– Шутишь – наша группешка против «Флойдов»? – усмехнулся Кожемякин.

– Группешка говоришь? – и Бондаренков принес из соседней комнаты магнитофон «Комета-209» и, врубив его в розетку, включил запись. И тут же из динамиков, разрывая тишину напополам, понеслось:

Эта песня настолько захватила Кожемякина, что он непроизвольно стал отстукивать ногой ее ритм по паркету. А когда прозвучал последний аккорд песни, футболист с недоумением воззрился на своего тезку:

– Что это было?

– «Машина времени» с Андреем Макаревичем во главе – вот что! – улыбаясь во все лицо, ответил Бондаренков. – А ты говоришь «группешка». Наши ребята тоже кое-что наловчились делать не хуже западников. Это, конечно, не «Пинк Флойд» и даже не «Слэйд», но, согласись, тоже не плохо. У меня на кассете пять их песен записано. А осенью, если хочешь, можно на их концерт сходить в ДК Метростроя. Пойдешь?

– Спрашиваешь, – почти без паузы ответил Кожемякин. – А ну-ка, Толян, вруби мне остальные их песни.

Бондаренков не дал уговаривать себя дважды – тут же выполнил просьбу друга, после чего вновь уселся рядом с ним на диван и затих, погрузившись в музыку.

22 июля 1974 года, понедельник, Вроцлав, район Фабрична

Комсомольский секретарь МГУ Генка Веселов и десять его приятелей приехали в Польшу по комсомольской путевке из Москвы. Все они были фанатами столичного футбольного клуба «Спартак», поэтому просто не могли пропустить футбольный турнир с участием советской сборной. Но для этого надо было уговорить главу их делегации – Петра Семеновича, который вместе с ребятами привез сюда еще тридцать человек, выехать из Варшавы сначала в Краков, а затем и во Вроцлав. Уговорить главу вызвался Веселов.

– Петр Семенович, мы просто обязаны поддержать нашу сборную на этом международном турнире, – без всяких предисловий, начал свою речь Генка. – Иначе что получается: за поляков будет болеть вся страна, а за наших никто? Так не пойдет.

– Генка, ты же знаешь, что мне твой футбол до лампочки, – отмахнулся от парня Петр Семенович. – У меня по плану посещение фестиваля фольклорной песни в Познани.

– Так это же рядом с Краковом и Вроцлавом, – тут же ухватился за это обстоятельство Генка. – Давайте сделаем так. Вы с делегацией рванете на фестиваль, а мы с ребятами – на футбольный турнир.

– Ты в своем уме – а если с вами что случится, кто отвечать будет?

– А что с нами может случиться в братской Польше? – округлил глаза Генка. – Польский язык я знаю, так что вполне могу здесь ориентироваться. А отец мой вам еще спасибо скажет.

Про своего родителя парень вспомнил неспроста. Тот был парторгом МГУ, водил дружбу с сильными мира сего из московского горкома и даже из ЦК КПСС, о чем глава делегации был прекрасно осведомлен. Поэтому, почесав затылок, он в итоге согласился:

– Ладно, под твою ответственность, Геннадий, отпускаю вас на турнир для поддержки нашей сборной. Можешь считать это комсомольским поручением.

Так ребята оказались во Вроцлаве. И в тот день, когда сборная СССР должна была играть финальный матч, они с утра слонялись по городу, убивая время до начала игры. В итоге они оказались в районе Фабрична, куда забрели пешком, сойдя с трамвая на конечной остановке. Плутая теперь по улицам, они искали выход из этого района, чтобы начать выдвигаться к Олимпийскому стадиону – до начала игры оставалось чуть больше часа. И тут Генка увидел идущую им навстречу стройную брюнетку в стильной кофточке и такой же модной юбке-мини.

– Пани, вы не подскажете нам дорогу до стадиона? – спросил у красотки Генка.

Девушка смерила его внимательным взглядом и… улыбнулась.

– Пан не местный? – спросила она.

– Я из Москвы, как и вельможные паны, стоящие за мной.

– В таком случае идите за мной – я как раз иду на остановку автобуса, который довезет вас до стадиона. А что там будет?

– Как что – финальный матч футбольного турнира, где играют сборные Польши и СССР, – искренне удивился Генка.

– Я футбол не люблю. А вот мой младший брат наоборот – он болеет за наш местный «Шленск».

Однако не успели они пройти и трех десятков метров, как из-за поворота навстречу им вышла группа молодых людей числом около пятнадцати. Впереди их шествовал длинноволосый парень в джинсах и расстегнутой почти до самого пупа рубашке ярко-желтого цвета. Поравнявшись с москвичами, парень внезапно остановился и, обращаясь к Генке, спросил.

– А вы ведь не наши, не местные?

– Как догадался? – спросил Генка.