Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Официант, сам того не зная, входит в это напряжённое поле, принося заказанный Майкрофтом коньяк, воду (за которую я тут же принимаюсь) и первые блюда. Есть мне больше не хочется, но меня радует, что то, что на моей тарелке похоже на пакет с воздухом.
Едим мы в тишине. Я замечаю, как Холмс периодически кидает на меня взгляды, проверяя моё состояние. Да уж, проверил бы он, что внутри творится. Я просто сгораю от стыда.
Через пару минут я начинаю уже отходить от шока, и замечаю, что тишина между нами меня нервирует. А звуки живой музыки звучат в данной ситуации комично.
— И как давно? — задаю я довольно примитивный вопрос.
Губы политика касаются бокала, он делает один глоток, а следом второй побольше.
— С ночи, которую я провёл с тобой в палате.
Твою мать вот же гномий навоз… Погодите-ка.
— Что? — я пытаюсь сопоставить все факты и никак не могу. — Но… я сам понял… ну, то, что понял всего пару дней назад.
Невозможно, чтобы Майкрофт предугадал мою реакцию. Хотя… может не так уж невозможно…
Политик отодвинул свою тарелку, промокнул губы, а затем впервые посмотрел прямо в мои глаза. Я покрылся очередным слоем стыдливой расцветки.
— То, что моё присутствие повлияло на твою нервную систему, и ты смог заснуть, говорит об эмоциональной привязанности. — сказал Холмс. — А зная тебя, твои склонности и проблемы, не сложно сделать вывод о конкретном развитии событий.
От этого мне стало ещё хуже.
— То есть ты знал, что я влюблюсь в тебя, но ничего не сделал? — я решил, что лучше относиться к этому как к какой-то медицинской проблеме, словно мы учёные, спорящие о теории.
Холмс быстро похлопал ресницами и растянул губы.
— А что я, по твоему, должен был предпринять?
Я стал делать вид, что активно над этим думаю, хотя на самом деле я внутренне вопил от этой неловкой ситуации.
— Стоп. — я снова осознал кое-что странное. — Но если ты знал… то, о чём знал, то почему позволил мне спать с тобой, спать в одной блин кровати?! — теперь я выглядел как нападающий.
И то, что он сделал сегодня с моими джинсами! Извините, но влюблённому человеку одного взгляда хватит, чтобы распознать в этом сигнал. А мне, фантазёру, уж тем более.
На моё заявление Майкрофт отвёл взгляд. Мне даже показалось, что это застало его врасплох. Или мне хотелось так думать.
— Мы со Стоун понимали, что спасти тебя может лишь удовлетворение твоей, на той момент, главной потребности во внимании и заботе. — соскочил политик.
— Со Стоун?! — я слегка повысил голос, что заставило нескольких людей обернуться. — Вы что это вместе спланировали?
Холмс нахмурился такому обвинению.
— Мы ничего не планировали, Эдвард. — начал защищаться он. — Мы даже не говорили о том, что ты… — он тоже запнулся на этом месте. — Начнёшь испытывать симпатию.
Симпатию? Да я, кажется, по уши втрескался. Мне хоть повод дай. Особенно такой необычный как Майкрофт. Боже, он же был… он мой босс, начальник, глава, опекун в каком-то смысле.
— Мы попросту пришли к выводу, что лишь от меня ты примешь это внимание, потому что со мной тебе спокойнее. — объяснился Холмс.
Я неровно вздохнул и отправил глаза проветриваться по ресторану. Ладно, я понял. Он просто проявлял беспокойство и заботился. Это то, что мне было нужно. И сейчас нужно. И да, только от него. Потому что это так же необычно, как то, что мы с Джимом трахались, несмотря на то, что он мой дядя. И потому что он мой дядя.
— Не хочу, чтобы моё сердце снова разбилось. — сказал я, словно предупреждая. — Я не выдержу.
Что делал Майкрофт я не видел. Я лишь разглядывал людей, косил взгляд подальше, чтобы он не заметил, как глаза намокли. Мне стало очень грустно, потому что я снова столкнулся с реальностью. Он не ответит мне взаимностью. Конечно не ответит. Я снова облажался. Мне снова придётся собирать сердце по частям. В прошлый раз мне помог Майкрофт. Но сейчас… вряд ли я его соберу.
— Ты должен понять… — неприятно серьёзным тоном начал манифест политик.
Я резко повернул к нему голову, с силой сцепив зубы.
— Что это неправильно потому, что ты старше меня в два раза, что ты мой командующий, что мы одного пола. Так? — с вызовом спросил я у Холмса, который снова был поражён. — А ещё ты хладнокровная машина, не способная на чувства. Верно?
Я не дождался пока Майкрофт хоть что-то скажет.
— Чушь. — уверенно выдал я, из-под бровей глядя на мужчину. — Всё, что ты для меня сделал — это не ради выгоды государства или твоей. Это чистый альтруизм. — я надеялся, что выгляжу как разоблачитель, ведь легче быть им, чем тем, кого разоблачают. — Ты сказал, что у тебя ко мне братский инстинкт. Замечательно. Значит, ты бы не хотел меня потерять. По какой причине, я не знаю. — здесь я начал сдавать позиции, озадаченный последним вопросом. — Я тоже не хочу тебя терять. Пускай это те «сопли», о которых говорил Джим, но эти «сопли» помогли мне избежать превращения в него.
Я прервался, чтобы взять в лёгкие воздуха, но ровно настолько, чтобы не дать Холмсу начать говорить. Пусть сначала выслушает меня.
— Я тебе не говорил, не говорил и Стоун, но мне кажется, что думай я мозгами, то давно уже отдал бы себя ему. — я опустил глаза на стол. — Терпеть не могу систему мира. Она давно сломана, но всем плевать. И если подумать, то мы всё равно все умрём, ада и рая не существует, после смерти одно лишь забытьё, так какой смысл следовать правилам, которые установил кто-то миллиард лет назад? Некоторые меняются, но большинство сохраняет изначальный вид. Старые, допотопные, контролирующие лишь серую массу и тех, кто не может или не хочет пробиться в рай. — я снова поднял глаза на Майкрофта, мои горели, в его читалось то же удивление. — Жить во благо общества? — я усмехнулся, ощущая знакомую дрожь. — Никто не ведёт счёт. Вокруг лишь ложь, грех и смертная скука. Так зачем себя мучить? Нужно выйти из этого бредового круга, занять место на вершине, на Олимпе и наслаждаться всем, чем можно и чем нельзя.
Я закончил первую часть своей исповеди и распрямил спину. Судя по широко открытым глазам и слегка распахнутому рту, а также сдвинутым к носу бровям, Майкрофт
