— О да, — сказал он. — Вам будет интересно.

Эолейр не узнал ситхи, который стоял у двери Зала Орнаментов. Он был одет консервативно, во всяком случае, с позиции ситхи — в рубашку и штаны из бледной кремовой ткани, мерцавшей, точно шелк. Каштановые волосы — такой цвет волос мог быть и у обычного человека — были собраны на макушке в узел.

— Ликимейя и Джирики говорят, что вы должны к ним прийти. — Эрнистирийский язык незнакомого ситхи звучал архаично, как у дварра. — Вы можете пойти со мной сейчас или вам нужно сначала сделать что-то еще?

Эолейр услышал, как Краобан сделал вдох, чтобы запротестовать, но граф положил руку ему на плечо. Только несовершенное знание языка делало слова ситхи столь категоричными — Эолейр не сомневался, что ситхи будут ждать его в течение нескольких дней, не проявляя нетерпения.

— Целительница из вашего народа сейчас находится с дочерью короля Мегвин, — сказал Эолейр ситхи. — Мне нужно с ней поговорить. Затем я смогу пойти с вами.

Ситхи, лицо которого оставалось невозмутимым, быстро кивнул — так баклан выхватывает рыбу из воды.

— Я скажу им. — Ситхи повернулся и вышел из комнаты, его ноги, обутые в мягкие сапоги, бесшумно ступали по деревянному полу.

— Неужели они теперь здесь хозяева? — раздраженно спросил Краобан. — И мы должны выполнять их приказы?

Эолейр покачал головой.

— Нет, у них совсем другие обычаи, старый друг. Я уверен, что Джирики и его мать просто хотят со мной поговорить. Далеко не все ситхи так хорошо говорят на нашем языке, как они.

— Мне это не нравится. Нам пришлось слишком долго терпеть ногу Скали на нашей шее. Когда наконец Эрнистир сможет занять свое законное место на собственной земле?

— Все меняется, — кротко ответил Эолейр. — Но мы всегда выживали. Пять столетий назад риммеры Фингила прогнали нас в горы и морские скалы. Мы вернулись. Люди Скали бежали, мы пережили и их вторжение. Ну а бремя ситхи намного легче, тебе не кажется?

Старик посмотрел на него, подозрительно прищурив глаза, и улыбнулся.

— О мой добрый граф, вам следовало стать священником или генералом. Ваш взгляд направлен в будущее.

— Впрочем, как и твой, Краобан. В противном случае ты бы сегодня не жаловался.

Прежде чем старик успел ответить, в дверном проеме появилась другая ситхи, женщина со светлыми волосами, одетая в зеленое, — поверх она набросила серебристый плащ. Несмотря на цвет волос, она выглядела не старше предыдущего посланца.

— Кира’ату, — сказал граф, вставая. Его голос утратил прежнюю легкость. — Вы сможете ей помочь?

Ситхи некоторое время смотрела на Эолейра, потом покачала головой, и этот ее жест показался ему неестественным, словно она научилась ему из книг.

— С ее телом все в порядке. Однако дух почему-то от меня скрыт, он прячется где-то глубоко внутри, точно мышь в тени совы в ночных полях.

— Что это значит? — Эолейр постарался, чтобы в его голосе не прозвучало нетерпения.

— Страх. Она напугана. Она подобна ребенку, на глазах у которого убили родителей, — ответила ситхи.

— Мегвин видела много смертей, она похоронила отца и брата.

Женщина-ситхи медленно пошевелила пальцами, но смысла ее жеста Эолейр не понял.

— Дело не в этом, — сказала Кира’ату. — Любой, зида’я или судхода’я — Дети Рассвета или смертные, — проживший достаточно долго, осознаёт, что такое смерть. Она ужасна, но доступна пониманию. Однако ребенок ее не приемлет. Иногда такое случается, как с Мегвин, — нечто, выходящее за пределы жизненного опыта. И тогда напуган дух.

— Но ей станет лучше? Вы можете что-то для нее сделать? — спросил Эолейр.

— Я ничего больше не могу сделать. Ее тело не нуждается в лечении. Но с духом обстоит иначе. Я должна подумать. Быть может, существует ответ, которого я пока не вижу.

Эолейру было трудно прочитать выражение лисьего лица Кира’ату, но ему показалось, что в ее голосе надежды совсем немного. Граф сжал руки в кулаки и прижал их к бедрам.

— А что могу сделать я?

В глазах ситхи появилось нечто, похожее на жалость.

— Если Мегвин спрятала свой дух достаточно глубоко, то только она сама может вывести себя обратно. Ты не сможешь это сделать за нее. — Она помолчала, отыскивая слова утешения. — Будь добр к ней. Это уже много. — Кира’ату повернулась и легкой поступью вышла из зала.

После долгого молчания заговорил Краобан.

— Мегвин безумна, граф Эолейр, — печально сказал старик.

Граф поднял руку.

— Не надо.

— Вы не сможете ничего изменить, отказываясь слушать. Пока вы отсутствовали, ей становилось все хуже. Я уже говорил, где мы ее нашли — на вершине Брадах-Тора, она бредила и пела. Сидела, даже не пытаясь защититься от ветра и снега, одна лишь Мирча знает, как долго, и сказала, что видела богов.

— Возможно, так и было, — с горечью заметил Эолейр. — После всего, что видел я в проклятом богами двенадцатом месяце, разве я могу сомневаться в ней? Может быть, это оказалось для нее слишком… — Он встал и вытер мокрые руки о штаны. — А теперь я пойду на встречу с Джирики.

Краобан кивнул. И, хотя на глаза у него навернулись слезы, губы старика были упрямо сжаты.

— Берегите себя, Эолейр. Не сдавайтесь. Мы нуждаемся в вас даже больше, чем она.

— Когда Изорн и остальные вернутся, — сказал граф, — передай им, куда я пошел. И попроси подождать здесь, если им будет нетрудно — я не думаю, что надолго задержусь у ситхи. — Он посмотрел на темневшее небо: приближались сумерки. — Сегодня вечером я хочу поговорить с Изорном и Уле. — Он похлопал старика по плечу и вышел из Зала Орнаментов.

— Эолейр.

Он повернулся и увидел Мегвин, стоявшую у входа у него за спиной.

— Миледи. Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — небрежно ответила она, но ее выдали глаза. — Куда ты собрался?

— На встречу с… — Он в последний момент остановился, едва не сказав «с богами». Быть может, безумие заразно? — С Джирики и его матерью.

— Я их не знаю, — ответила Мегвин. — Но в любом случае хотела бы пойти с тобой.

— Со мной? — Почему-то это показалось ему странным.

— Да, граф Эолейр. Я хочу пойти с тобой. Неужели это настолько ужасно? Мы ведь не такие страшные враги? — Ее слова наполняла странная пустота, как шутку на последней ступеньке лестницы, ведущей на виселицу.

— Конечно, миледи, — поспешно ответил он. — Мегвин, конечно.

Хотя Эолейр не заметил никаких изменений в лагере ситхи, разбитом на склоне горы Эрн, он показался ему более запутанным, чем несколько дней назад, больше связанным с землей. Складывалось впечатление, что это не результат нескольких дней работы,