Он всем шумит, что скоро лёгкой тенью

Покроет землю первая листва.

Потом темней и гуще станут тени.

Листва крупнее станет и взрослей.

Наступит май в цветении сирени,

За ним июнь — в цветенье тополей.

А мы, друзья, последний свой экзамен

Пойдём сдавать в один из этих дней.

Нас жизнь зовет, раскинув перед нами

Широкий круг неведомых путей.

Мы разойдемся этими путями.

Их много так — у каждого свои…

И очень грустно расставаться с вами,

Друзья мои, товарищи мои.

Но дни идут один другого краше,

И парта нам становится тесна —

Идёт весна — весна всей жизни нашей

И школьных дней последняя весна.

В марте 1956 года, заканчивая десятый, выпускной класс школы, я написал стихотворение, которое отнёс в газету «Тюменский комсомолец». Его там снисходительно приняли, слегка почеркав и сократив. И напечатали в номере за 25 марта.

К сожалению, ни полный текст стихов, ни газета с этой публикацией у меня не сохранились. Лишь недавно, летом 2005 года, моя старшая сестра, Людмила Петровна (она живет под Москвой, в Дубне), разбирая свои бумаги, нашла старый газетный номер, а также полный текст стихотворения, переписанный заботливой маминой рукой. Так, благодаря маме и сестре, стихотворение «Весна» почти через полвека вернулось к автору. А то ведь даже в книжках оно раньше печаталось в сокращенном и восстановленном по памяти варианте…

Впрочем, и напечатанным в урезанном газетном варианте стихам я тогда, в марте пятьдесят шестого, очень радовался. Это была моя первая в жизни настоящая литературная публикация. Даже гонорар получил — двадцать пять рублей. Этого хватило, чтобы выкупить в магазине «Подписные издания» два очередных тома Жюля Верна, и остался еще рубль — на два автобусных билета…

* * *

Золотит заснеженные ели

Солнца луч, искрящийся, горящий…

Даже злые зимние метели

Не могли прорваться в эту чащу.

Но туда, где не найдёшь тропинки,

Где деревья стынут в зимнем сне,

Чуть заметной снежною ложбинкой

Проложило солнце луч весне.

И теперь везде её дыханье:

В ярком солнце, в каждом новом звуке,

В неспокойном веток колыханье,

Тех, что к солнцу тянутся, как руки.

А на этой маленькой поляне,

Где, казалось бы, не таял снег ни разу,

Скоро свежей зеленью проглянет,

Расцветёт подснежник синеглазый.

И на мир доверчиво, открыто

Взглянет он, от солнца не зажмурясь,

А зима уйдёт, ворча сердито,

Далеко уйдёт, угрюмо хмурясь.

Апрель 1956 г.

Тюмень

Ободренный успехом предыдущего стихотворения, (про весну и экзамены), я отнёс эти стихи в «Тюменский комсомолец». Сохранился листок с беспощадной — красным карандашом — редакторской правкой: половину вычеркнуть, некоторые слова заменить. Обиженный столь «школьным» подходом к своему творчеству, я не стал ничего изменять, и печатать эти стихи больше не пытался.

* * *

Я помню всё… Был тихий вечер мая;

Речной обрыв стеной спускался вниз.

По самой кромке, скорость не снимая,

Летел мальчишка-велосипедист.

Он захотел быстрее разогнаться,

Чуть-чуть рискнуть, наверное, хотел;

Ведь если человеку лет тринадцать,

Он иногда бывает очень смел.

Но сердце вдруг зашлось в тревожной пляске —

Была дорожка ровная пуста,

И он не знал, что женщина с коляской

Ему навстречу шла из-за куста.

Я помню всё: и этот алый вечер,

И дикий страх у женщины в глазах,

И, как последний крик смертельной встречи,

Железный визг в ненужных тормозах.

Как в быстрых кадрах кинопередвижки

Мелькнуло всё. Остался лишь вопрос:

Кто он, лишь чудом спасшийся мальчишка,

В последний миг свернувший под откос?

Май 1956 г.

Тюмень

Судя по всему, это мои последние школьные стихи. Листок с ними был вложен в синюю тетрадь, там и хранился с 56 года. Помню, что я носил это стихотворение в «Тюменский комсомолец», но девица-литсотрудник его раскритиковала (как и мои друзья Валерий Федюкин и Юра Рудзевич). Однако же рекомендацию для поступления на журфак сотрудница газеты мне выхлопотала. С ней (с рекомендацией) я и поехал вскоре Свердловск. И далее — стихи студенческих лет…

Вижу в белом цвете

Рощи и сады я,

В них весна бесшумно

Бродит по траве.

Бродят в небе тучки —

Лошади гнедые,

Выкрасило солнце их

В золотистый цвет.

Тучки мои, кони,

Высоко живёте,

Не бродила ль здесь под вами

Девушка одна?

Только где видать вам,

Только как сказать вам,

Если сам не знаю я,

Где и кто она.

Нашептал о ней мне

Ветерок весенний,

С той поры спокойно

Не жил я и дня…

Всё равно найду я

Девушку такую,

Чтоб была на целом свете

Лучшей для меня.

Не боюсь тревоги,

Не боюсь беды я,

Пусть лежит дорога

В мире не одна…

Кони мои, кони,

Коники гнедые!

И куда вас, тучки-кони,

Ветер разогнал?

1956 г. Свердловск[2]

* * *

Розовость заката

Расчертили тушью.

Встали горизонты

Чёрными лесами…

Мы идём в дорогу —

За спиною ружья,

Впереди собака,

А за ней мы сами.

Мы идём далёко,

Будь же, путь наш, весел

По стране росистой,

Полной птичьих песен.

По стране, где тихо

Шепчут перелески;

Где под ветром травы

Осыпают зёрна;

Где ночами звёзды

Падают без плеска

В тёмные ладони

Глубины озёрной.

Угасают в небе

Зори золотые.

Раздувают ветры

Звёзды голубые.