Но Джерри Миллс подписал контракт с «Рутледжем».

Макс уже не раз ужинал дома у Джеммы, вместе с ее родителями; на Дика Мортона новый, весьма аристократичный парень Джеммы произвел большое впечатление, он был просто очарован им и страшно обрадовался, что Макс проявляет интерес к банковской деятельности;

Дик сказал Максу, что тот может прийти и провести пару рабочих дней у него в конторе, если ему это и в самом деле кажется привлекательным.

— Я сейчас набираю массу новых людей, — рассказывал Дик, — просто массу. Вдохновляющее время наступает.

Единственным темным пятном в биографии Макса Дик считал род его занятий. А также его молодость.

— Но это со временем пройдет, — говорил Дик жене, — и к тому же для девятнадцати лет он кажется очень зрелым человеком.

Миссис Мортон, которая и сама была почти что влюблена в Макса, горячо соглашалась с мужем.

— Все это совсем не трудно, — заявил Макс Шарлотте, когда они сидели вместе как-то вечером. — И мне действительно нравится. Старый Мортон предложил мне поступить к нему учеником. «Мортонс», знаешь, — это огромная фирма. Их никакой инвестиционный банк не проглотит. «Кларке» приобрел в них долю, но, в общем-то, они работают как самостоятельные брокеры, посредничают в сделках между корпорациями. Делают рынки, как теперь это называется. С полным комплексом обслуживания: финансы, торговля ценными бумагами, поручительства, аналитические услуги и все такое. По-моему, мне там будет интересно. Одно плохо, мои доходы снизятся процентов на девяносто. Но мне кажется, дело того стоит. Александр обещал меня субсидировать. Он всем этим очень доволен.

— Надо думать, — ответила Шарлотта, внезапно поняв, почему Макс так легко и мило согласился участвовать в съемках в имении и почему он уже несколько раз ездил в Хартест вместе с Джеммой на уик-энд. — А ты хитрый парень, Макс, да? Стараешься всем угодить, на папу произвести впечатление своей новой работой, на Джемму — Хартестом; неплохо задумано. А что по поводу всего этого говорит Томми Соамс-Максвелл?

— Он одобряет, — сказал Макс. — Только бы это не сказывалось на нашем финансовом положении. А так он «за» и очень меня поддерживает.

— Как мило с его стороны, — саркастически заметила Шарлотта.

— Да не расстраивайся ты из-за всего этого, — весело проговорил Макс. — Ты должна радоваться тому, что я подумываю, как мне занять солидное место в жизни. И что у меня теперь есть хорошая постоянная подружка. Которая не замужем.

Шарлотта почувствовала, что краснеет.

— Не принимай такой трагический вид, Шарлотта. Тебе надо окончательно забыть о Джереми Фостере, а вместо него сделать ставку на Гейба Хоффмана. Вот он — действительно молодец. Не понимаю, почему ты его не окрутишь.

— Не хочу, — раздраженно отрезала Шарлотта и, видя, что Макс смотрит на нее особенно понимающим взглядом, решила сменить тему разговора. — Макс, я только что подумала, что ты бы мог мне кое в чем помочь. Можно тебе довериться?

— Нет, — ответил Макс. — Ты же знаешь, что нельзя.

— У меня нет выхода. Мне нужна кое-какая информация.

— Шарлотта! Надеюсь, мне не придется взламывать «китайскую стену». Видишь, кое-какие ваши профессиональные словечки я уже знаю.

— Поразительные успехи! — фыркнула Шарлотта. — Нет, не придется. Мне нужно как можно больше разузнать о Гэсе Буте. Я ему не доверяю. Сама не знаю, почему Малыш считает его исключительно ценным работником, а мне так не кажется. И кое-что вызывает у меня вопросы. Постарайся собрать о Гэсе Буте все, что услышишь. Быть может, твой новый знакомый, мистер Мортон, сможет о нем что-нибудь порассказать. Думаю, тебе будет нетрудно упомянуть его имя, в этой сфере ведь все знают друг друга.

— О'кей, — согласился Макс. — Но если из-за этого мистер Мортон от меня отвернется, тебе придется убедить Малыша принять меня на работу.

— Без проблем, — сказала Шарлотта.

Макс позвонил ей по прошествии трех недель:

— По-моему, у меня для тебя кое-что есть. Ничего такого, что было бы тайной, но нечто, возможно, существенное. Чего ты и сама, вероятно, пока не понимаешь. Приглашай меня на ужин, я тебе все расскажу.

— Я тебе лучше сама приготовлю ужин, — ответила Шарлотта. — Не верю я ресторанам, когда надо обсудить что-то конфиденциальное.

— Ты, может быть, слышала, об этом все говорят, — начал Макс, — у Гэса Бута есть один пунктик из-за того, что ему не разрешают работать в «Рутледже». То есть, конечно, работать он там может, но высокого места у них никогда не получит. Потому что по происхождению он не Рутледж. Говорят, он женился на Джемиме только ради того, чтобы попытаться таким образом попасть в члены правления, но из этого ничего не вышло.

— Господи, как интересно, — проговорила Шарлотта. — Он не производит впечатления человека с пунктиком. И должна сказать, он гораздо привлекательнее внешне, чем Джемима. И значительно моложе ее. Я сама этому не раз удивлялась. Но я пока не понимаю, какое отношение все это имеет к нам.

— Сейчас скажу. Этот человек весь во власти чувства ревности. И своих амбиций. Даже если он этого не показывает. И за этим человеком надо следить.

— И?..

— О господи, ты что, не поняла? — раздраженно произнес Макс, наливая себе еще бокал «Флёри» урожая 1982 года из запасов Александра. — Хорошее вино. Александру вряд ли бы понравилось, если бы он узнал, что мы его постоянно пьем.

— Это ты его все время пьешь, — строго поправила Шарлотта.

— Ох, какая начальница, скажите! Послушай, Шарлотта, неужели же ты не понимаешь, что человек, занимающий такое место, как Гэс, имеет все возможности торговать? Информацией и всем прочим. Он вполне может все еще пытаться как-то замолить тот грех, что не принадлежит по крови к их семье. У тебя нет никого знакомого в «Рутледже», кто мог бы попробовать раскопать что-нибудь там?

— Только Сара Понсонби, — ответила Шарлотта, — а она и в Гитлере не нашла бы ничего плохого, если бы только тот ей мило улыбнулся. Но я постараюсь что-нибудь придумать. Спасибо тебе, Макс. Быть тебе во главе «Мортонса», и очень скоро; не сомневаюсь.

Шарлотта принялась следить за Гэсом Бутом настолько постоянно и пристально, насколько могла и осмеливалась, полагаясь лишь на собственные подозрения; однако его поведение казалось совершенно безупречным. Приходил он на работу всегда рано, уходил поздно, был неизменно сердечен и в хорошем расположении духа, просто само обаяние. Она уже начинала было думать, что он абсолютно вне подозрений, но как-то раз, уже поздно вечером, она зашла в его кабинет, чтобы взять какие-то бумаги, и увидела на его рабочем столе записку; в ней говорилось: «Позвонить Дж. М. в 14.30», и дальше следовал номер телефона.

Набрать этот номер было делом одной минуты. Секретарша ответила, что Джерри Миллс на обеде, и Шарлотта повесила трубку, сказав, что нет, передавать ничего не надо.