5) сочинение типа всеобщей истории современника Шараф-хана — Каз Ахмада б. Мухаммеда ал-Гаффари ал-Казвини (1515—1567-68) Нусах-и джихан-ара, или, как его обычно называют, Джиха-ара. Исторический труд ал-Гаффари, посвященный шаху Тахмасбу, заканчивается 972/1564-65 г. и содержит, по свидетельству Ч. А. Стори[16], ценные и редкие сведения о местных, малоизвестных династиях. Шараф-хан Бидлиси заимствовал из Джихан-ара сведения о родословной султана 'Усмана, основателя Османской династии.

Указанными сочинениями, разумеется, первоисточники Хатиме не исчерпываются, и выявление всех сочинений, к которым Шараф-хан Бидлиси обращался, составляет задачу будущих исследований.

Большой интерес в Хатиме представляют приведенные Шараф-ханом различные документы: персидская копия фальсифицированной позднее дарственной грамоты сельджукского султана 'Ала'аддина II (1296—1300), якобы направленной им 'Усману (текст этой грамоты Шараф-хан видел лично); послание Сулаймана шаху Тахмасбу относительно передачи султанским властям царевича Султан Байазида; письмо Ма'сум-бека, полководца шаха Тахмасба, руководителю гилянских повстанцев Хан Ахмаду[17].

Шараф-хан Бидлиси неоднократно прибегает к рассказам современников, иногда называя своих осведомителей, а чаще сообщая: «слышал от достойных доверия», «по словам некоторых», «по словам уважаемых людей»[18]. По всей видимости, автор к подобной информации относится с осторожностью и приводит ее в тех случаях, когда она не вызывает у него сомнений. Однако иногда в Хатиме передаются свидетельства рассказчиков, противоречащие одно другому. Так, описывая расправу 'Абдаллах-хана узбека с населением Герата в 1587 г., Шараф-хан упоминает, что, по словам одних, пленных кызылбашей могли продавать как рабов-кафиров и на то была издана специальная фетва, другие, по свидетельству Шараф-хана, утверждали, что изданная фетва подобные действия запрещала[19].

И наконец, наибольшую ценность представляет описание событий, очевидцем или участником которых был сам автор. Так, по поручению шаха Тахмасба Шараф-хан Бидлиси участвовал в подавлении народного восстания в Гиляне, начавшегося в 1567-68 г. Шараф-хан руководил битвой с восемнадцатью тысячами повстанцев возле Тонакабона. Он приводит много оригинального материала о ходе восстания и о расправе с повстанцами.

Представляет интерес описание Шараф-ханом несметных богатств, хранившихся в сокровищницах шаха Тахмасба, — после смерти последнего шах Исма'ил II (1567—1578) поручил Шараф-хану Бидлиси лично составить опись казны и сокровищниц отца.

Свидетельством очевидца служит также описание Шараф-ханом Бидлиси закавказской кампании 1578—1588 гг., в которой он участвует уже на стороне турецких султанов. Во время грузинского похода под командованием амир ал-умара Сирии Хасан-паши именно отрядам Шараф-хана было поручено доставить казну и провиант в Тифлисскую крепость, «что в то время было делом весьма затруднительным»[20].

В 1584-85 г. во время иранского похода 'Усман-паши и его плачевного отступления Шараф-хан Бидлиси неизменно руководил арьергардом османского войска и разделял со всеми трудности пути, которые отнюдь не старается замалчивать. Приведенные автором сведения служат ценным дополнением к его биографии.

В Хатиме, как и в основной части Шараф-наме, много извлечений из Корана и стихотворных отрывков. Всего в Шараф-наме 220 стихотворных отрывков, насчитывающих от 1 до 74 строк, из них 90 приходятся на Хатиме и содержат 166 бейтов. Частично стихи попали в сочинение вместе с текстом первоисточников, другие подобраны автором, а отдельные стихотворные отрывки явно принадлежат перу самого Шараф-хана Бидлиси[21]. То, что автор Шараф-наме писал стихи и почитался весьма искусным стихотворцем, доказывает приписка на полях Бодлеанской рукописи, сделанная, по-видимому, в середине XVII в.[22]: «Подтверждено правдивыми рассказчиками, что Шараф-хан обратился к порогу — прибежищу власти с просьбой присоединить [к его владениям] Муш, употребив жемчужины украшений из красноречивейших выражений и включив туда такой четырехгранный яхонт:

Как ледяная глыба Бидлис для меня,

Без Муша тесен, как мышиная нора, для меня.

Один Муш[23], а следом тысяча кошачьеглазых,

С неустрашимыми вечная битва для меня[24]».

Стихи служат автору Шараф-наме поэтической иллюстрацией описываемых событий (походов, битв, пиров и т. п.) или резюмируют какой-либо вывод. Шараф-хан приводит стихи известных персидских поэтов средневековья: 'Умара Хайама, Камала Исфахани, Салмана Саваджи, Хафиза, 'Абдаррахмана Джами, 'Абдаллаха Хатифи, реже стихотворные сочинения авторов курдских (например, Хакима Идриса, писавшего, как и Бидлиси, на персидском языке), арабских и турецких. Стихотворные отрывки в Шараф-наме представляют определенный интерес, поскольку среди них могут находиться бейты, не вошедшие в диваны цитируемых поэтов.

ХАРАКТЕРИСТИКА ХАТИМЕ

Особенности Хатиме и Шараф-наме в целом как исторического сочинения обусловлены следующими обстоятельствами.

1. Шараф-наме написано по-персидски и по канонам средневековой персидской историографии. Образцом Шараф-хану Бидлиси служили такие произведения, как Зафар-наме Шарафаддина 'Али Йазди[25], Раузатп ас-сафа Мир Хванда, Матла ас-са'адайн еа маджма' ал-бахрайн 'Абдарраззака Самарканди и другие, к которым автор Шараф-наме обращался и как к первоисточникам. Особым признанием Шараф-хана пользуется хроника Шарафаддина 'Али Йазди. «По убеждению автора [этих] строк, — пишет Бидлиси, — в исторической науке никто не написал подобного сочинения ни в какие времена»[26]. Однако от перечисленных и аналогичных трудов средневековых персидских историков второй половины XVI — начала XVII в. (Ахсан атп-тпаварих Хасан-бека Румлу, Тарих-и 'ала-мара-йи 'Аббаси Искандар-бека Туркимана[27] и др.), Шараф-наме выгодно отличается тем, что не относится к произведениям придворной историографии и вследствие этого не защищает официальную политику иранского государства. Поэтому для исследователя истории Ирана второй половины XVI в. Хатиме и Шараф-наме в целом служат ценнейшим источником сведений, чуждых предвзятости и достаточно объективных.

2. Шараф-наме написано потомственным курдским эмиром. Это обстоятельство определило общую тематику произведения и позицию автора при оценке описываемых событий. Основная задача Шараф-хана — описать историю курдских династий, эмиратов и племен. Позиция Шараф-хана Бидлиси определялась положением Курдистана во второй половине XVI в. Области, заселенные курдами, оказались в центре ожесточенной борьбы двух великих держав того времени — сефевидского Ирана и османской Турции[28]. Казалось бы, сравнительно небольшие курдские княжества должны были закончить свое существование, оказавшись между такими двумя могучими жерновами. Однако многие курдские княжества и эмираты продолжали существовать и сохраняли полунезависимое положение. Для того времени ополчения и дружины курдских эмиров, по-видимому, представляли достаточно грозную силу, и Ирану и Турции было выгоднее не уничтожать их, а использовать в борьбе друг с другом. И сами курдские феодалы в зависимости от политической конъюнктуры принимали сторону то одного, то другого противника[29].

Шараф-хан Бидлиси в начале своей политической карьеры и до 1578 г., когда в возрасте 35 лет он покинул Иран, служил Сефевидам, а после 1578 г. — турецким султанам. По-видимому, он отдавал себе отчет в том, что его, казалось бы,