Покончив с обедом, она села за уроки, решив победу роднойстраны в космосе отметить ударным трудом за учебниками. Сегодня ужевосемнадцатое марта, через пять дней начнутся весенние каникулы, что само посебе, конечно, просто отлично, но в последний перед каникулами день в дневникахбудут выставлять оценки за четверть, и это событие может принести некоторыеогорчения. Да что там может, наверняка принесет. По физкультуре, труду и рисованиюбудут "пятерки", в этом можно не сомневаться, руки у Наташи золотые,это все говорят, даже Марик (ох, опять Марик), и бегает она быстрее всехдевчонок в классе, и прыгает выше, и по канату взбирается ловко, как обезьянка,зато с французским языком у нее определенно не все благополучно, а уж с русским- вообще беда. И не потому, что она неграмотная, а потому что пишет грязно, спомарками, исправлениями. Она и по арифметике могла бы хорошие отметкиполучать, если бы не вечная грязь в тетрадках и бесконечные зачеркивания. Ночто же она может сделать, если перьевые ручки так плохо ее слушаются и из нихвсе время капают чернила! Вот если бы им разрешили писать такими ручками,какими пишет дядя Слава Брагин, шариковыми, то и грязи бы никакой не было. Правда,исправления все равно были бы, потому что Наташа Казанцева "девочка умная,развитая, но очень рассеянная", так говорит их учительница на родительскихсобраниях. Рассеянная, пишет упражнения по русскому или решает примеры поарифметике, а сама о чем-то постороннем думает, поэтому делает глупые ошибки,которые сама же замечает и исправляет. А бывает, что и не замечает. Ну и ладно,зато по пению тоже будет "пятерка", слух у Наташи отменный и голосокзвонкий. Итого выходит, что в четверти набегает четыре "пятерки","четверки" по французскому и по чтению и "тройки" по письмуи арифметике. Да уж, с таким табелем нечего надеяться на необыкновенныеприключения во время каникул. Ни зоопарка, ни театра, ни кино по два раза вдень. Но если в оставшиеся пять дней собрать волю в кулак и постараться какследует, то, может быть, еще можно выкарабкаться. Вот отец всегда ругает ее зато, что она уроки делает без черновиков, сразу набело пишет в ту тетрадку,которую потом на проверку учительнице придется сдавать.

- Ты сделай задание на черновике, покажи кому-нибудь извзрослых, они проверят, исправят ошибки, а тебе потом останется толькоаккуратненько набело переписать, - поучал он.

Но тратить время на черновики ей не хотелось. Скорей быотделаться от уроков - и бегом на улицу, в кино, с подружками гулять. Вот и"тройки" в табеле. А что если все-таки попробовать сделать так, какотец советует? Наташа достала чистую тетрадку в клеточку за 2 копейки и наобложке крупно вывела: Черновик.

Она решила уже все примеры в новой тетрадке, разведя начистеньких страницах неимоверную грязь, когда хлопнула входная дверь ипослышались шаги Марика - тихие, словно неуверенные, и одновременно почему-тотяжелые. Такая у Марика походка. Наташа вскочила как пружиной подброшенная ивылетела ему навстречу.

- Марик, ты слышал? Наши в космос полетели!

- Да что ты говоришь?! Не может быть! Ты сама слышала?

- Сама, по радио передавали, два человека полетели,Беляев и Леонов, Леонов даже в открытый космос вышел и двадцать минут тампробыл!

- захлебывалась Наташа.

- Вот это новость так новость! Ну-ка расскажи мне всеподробно. Давай зайдем к нам, и ты все мне расскажешь.

"Господи, какой же он красивый", - думала Наташа,сидя за круглым столом напротив Марика и добросовестно пересказывая все, чтослышала по радио. Густые черные брови, крупный нос, выпуклые блестящие темныеглаза, яркие губы, волнистые волосы - все это вместе составляло длядесятилетней девочки эталон мужской красоты, превзойти который не дано былоникому. Ну ясно же, Марик - самый лучший. Когда ей было пять лет, она влюбиласьв итальянского певца Робертино Лоретти, его фотокарточка в рамочке и подстеклом висела на стене над Наташиной кроваткой, все кругом слушали мелодичныепесенки, исполняемые звучным дискантом, и красивый талантливый мальчик издалекой солнечной страны на протяжении трех лет был властелином ее детскихгрез. А потом она пошла в первый класс, и так получилось, что папа был вкомандировке, а у мамы с утра поднялась температура, целых тридцать девять ишесть, и отвести ее в школу оказалось некому, кроме Марика. И в первый же деньновая подружка - соседка по парте Инка Левина - с интересом спросила:

- Это кто был, твой брат?

- Нет, это Марик, мы в одной квартире живем, - спокойнопояснила Наташа. - А что?

- Ничего. Красивый какой! - мечтательно вздохнула Инка.

Наташа сперва даже удивилась, а потом повнимательнеепригляделась к Марику и поняла, что да, действительно красивый. ПортретРобертино Лоретти был безжалостно изгнан с почетного места на стене, а всемысли Наташи Казанцевой, вокруг какого бы предмета ни вились, в конце концовсводились к одному: Марик - самый лучший. Марик с тех пор дважды проваливалсяна экзаменах в институт, сама Наташа училась уже в третьем классе, но кумир всееще не померк.

Пересказав во всех деталях, как она пришла из школы, какзашла в комнату и услышала сообщение по радио, Наташа спохватилась, что Марикже, наверное, голодный, с утра ничего не ел, а она его тут баснями кормит.

- Давай я тебя покормлю, - предложила она. - Ты толькоскажи, что разогреть, и иди мой руки, а я все приготовлю.

Марик и не думал удивляться, он давно привык к тому, чтомаленькая соседка заботится о нем, как взрослая. Девчушка ловкая и сноровистая,всем помогает, не только своей матери, всем готова услужить, и ни разу - ниразу! - ни одной чашки или тарелки не разбила. Не зря же все до единого жильцычетырехкомнатной коммунальной квартиры в большом доме по Рещикову переулку, чторядом со станцией метро "Смоленская", сходились во мнении: у НаташиКазанцевой руки золотые.

За пять дней внести существенные коррективы в оценки зачетверть, конечно, не удалось, и дома разгорелся очередной скандал. Сначалапопало самой Наташе, потом родители принялись ссориться между собой.

- Я с самого начала была против, чтобы она училась вэтой поленовской школе, - кричала мама. - Кому он нужен, этот французский язык?Его на хлеб не намажешь и в карман не положишь, а ребенок только зря силытратит на него и по основным предметам не успевает. Пусть этот год доучится, ипереведем ее в гоголевскую.

- Гоголевская дальше от дома, а поленовская - вот она,за углом. Я не допущу, чтобы ребенок один ходил так далеко, - возражал отец.

- Да твой ребенок и так шляется целый день по Арбату,вместо того, чтобы уроки учить!

- Значит, дело не во французском языке, а в том, чтоона не занимается!

- А ты меня не подлавливай!

- А ты…!

Такой скандал разгорался на Наташиной памяти уже в третийили в четвертый раз, иными словами - по поводу каждого табеля, в котороммелькали "тройки". Школа имени Поленова, в которой она училась,специализировалась на углубленном изучении французского языка, и выпускникидаже получали диплом гида-переводчика по музею-усадьбе "Поленово".Находилась школа в Спасопесковском переулке, свернешь с Рещикова переулканаправо - и вот оно, школьное здание. Школа же имени Гоголя, в которую мать всемечтала перевести Наташу, была самой обыкновенной, без всяких там углубленныхпреподаваний, и находилась в глубине Староконюшенного переулка, чтобы до неедойти, нужно было пять раз переходить дорогу. Учиться в другой школе Наташе нехотелось, ведь это означало бы не только раньше вставать и раньше выходить издому, но и расстаться с подружками, поэтому каждый раз, когда родители начиналивыяснять, кто из них прав и где их дочери лучше учиться, клятвенно давала себеслово не быть такой рассеянной, делать уроки тщательно и с черновиками и больше"троек" в табеле не допускать. Но проходили каникулы, и благой порывуспевал остыть еще до первого звонка на первый урок.