человек. И только пять из них знакомые юноши. Он очень волновался – стеснительный по натуре, он не любил незнакомые компании, а Алина как на зло общалась в основном с ними.

К компании присоединились две одногрупницы Виктора и Алины. В стенах учебного заведения, юноша не очень хорошо общался с ними, но сейчас, знакомые лица, были для него спасением.

– Я поболтаю с ними, – шепнул он с Марине, и пошёл к девушкам.

Они поговорили, о вечных проблемах студентов, обсудили ненавистного куратора, гадали, какое расписание будет в новом семестре. Затем юноша пошёл к своей пассии.

– Наговорился? – спросила она, уклоняясь от поцелуя в щёку, – я тут одна сижу, а ты с бабами общаешься.

– Я хотел поговорить с одногрупницами, – раздражённо ответил он, но тут же понял, суть упрёка, – хватит уже меня ревновать.

– Хватит давать мне поводы.

– Я же не ревновал, когда ты ходила в кино с Виталей.

– Потому что тебе всё равно на меня. Всё, закрыли тему.

В этом была доля правды. Виктор, хотел, чтобы Марина сошлась со своим новым другом, что избавило бы его от тяжкого бремени бросить свою девушку.

Наконец все гости собрались, и Виктор стал открывать вино. Он воткнул штопор не по центру пробки, из-за чего, свет увидела только одна её половина, а другая осталась в бутылке.

– Тебе помочь? – спросил кто-то из гостей.

– Нет, – вежливо ответил юноша, хотя в душе его, всё кипело.

– Давай откроем другую бутылку, – спокойно сказала Алина. Потом, когда разопьём эту, будем весёлые, – она щёлкнула средним и указательными пальцами по шее, – и сама, как-нибудь, откроется, – весело прибавила она.

Но её весёлый тон, не помог Виктору. От стыда, он хотел провалиться сквозь землю. На глазах у такого количества людей он опозорился.

Конечно, в такой оплошности не было ничего страшного, но юноша всегда болезненно переживал незначительные ситуации.

– Даже вино не можешь открыть, – пристыдила его Марина.

– Пробка была плохой, – прошипел от злости Виктор. Затем он встал, чтобы взять подарок Алине, и незаметно сунул открытку в портфель. Теперь, эта забавная открытка, казалась ему чрезвычайно нелепой.

Праздник был скучен. Гости разбились на компании, и каждый говорил о своём. Виктор, обычно болтливый, почти ничего не говорил, и много пил. Встав, чтобы отойти в туалет, он почувствовал, что уже пьян, но ему хотелось ещё. После посещения уборной, он взял куртку, и вышел на улицу, чтобы покурить. От вина и сигареты, настроение его повысилось, и в арендованное помещение он зашёл уже весёлым.

Позабыв страх, юноша стал душой компании, и связал всех гостей. Праздник стал налаживаться, что было видно по одному только благодарному взгляду Алины.

– Слушай, Виктор, – а когда, наконец ты подстрижешься? – задала ему вопрос одногрупница, тайно питавшая симпатию к юноше.

– В моих волосах моя сила. Я как Самсон, – сказал он со смехом.

Всем эта шутка пришлась по душе, особенно девушкам, что совершенно не понравилось Марине.

По её мнению, Виктор был слишком обходителен с ними. В пьяном состоянии, она не придала значение тому факту, что он всегда был обходителен с девушками из-за воспитания.

Виктор снова пошёл в туалет, где образовалась очередь. Последняя была как раз-таки та одногрупница. У них завязалась довольно милая и пустая беседа. Девушка похлопала его по плечу, что было знаком, для чего-то большего, но внезапно одернула руку. Виктор оглянулся и увидел за спиной Марину. Хоть он ничего не испытывал к своей знакомой, и даже не придал значения руки на своём плече, ему стало стыдно. После стыда он вновь почувствовал, едкую жалость, отравляющую душу. Два этих чувства, он ненавидел в себе, но ничего не мог изменить.

Глаза, своей девушки, на которые наворачивались слёзы, ознаменовали собой окончание праздника, и необходимость уходить с вечеринки, для выяснения отношений.

Виктор был в бешенстве. Амбивалентность чувств, лишь распаляла его. В тот момент, когда Марина разрыдалась в туалете, он возненавидел её. Ему хотелось ударить её, разбить ей нос, но при этом обнять и пожалеть. В эти мгновенья, он окончательно перестал верить во что-либо. Жизнь, стала казаться ему пустой, ничтожной и жалкой. Слова Ницше, Шопенгауэра, Толкина, и других его кумиров роились в голове, показывая тот разрыв Идеального Виктора – отважного и великого писателя, от Виктора реального – жалкого, трусливого подкаблучника.

***

В такси ехали молча. Наконец, она вышла у своего дома, и Виктор, в одиночестве, доехал до своего.

Тихо, чтобы не разбудить родителей, он зашёл в дом. Раздевшись, он увидел, что из его пиджака лезет какая-то нитка. Взяв с держателя для ножей один, он внезапно остановился. Сняв с себя всю одежду, но юркнул в свою комнату, сжимая рукоять ножа так крепко, что пальцы побелели.

Вытянув правую руку, он стал сжимать и разжимать кулак, чтобы вены, вздулись, и были лучше видны.

Он приставил нож к вене. К горлу подступил ком. Юноша уже месяц думал о самоубийстве, но никак не решался. Жизнь виделась ему лишь предприятиям, не окупающим себя. «Мы никогда не узнаем истины. Человек существо с врождённым, крайним субъективизмом. Явления сами по себе имеют свою истину, истину внутри себя, но человек видит лишь своё восприятие, а не явления сами по себе. Каждое явление в таком случаешь, вещь в себе», думал написать юноша, в качестве предсмертной записки. Оправдания его трусости.

– Господи, неужели я действительно это сделаю, – прошептал юноша и начал рыдать. Он лежал в постели, и сжимал в руках простынь, кусал подушку, лишь бы не издавать ни звука. Ведь если родители проснутся, то увидят совершенно недвусмысленную картину – их рыдающий сын, с ножом в руке.

Его страшила неизвестность. В частности, ад. Хоть он давно отбросил православие, но ортодоксальное воспитание, давало о себе знать.

Уняв дрожь в руках, он сильно прижал лезвие ножа к вене. От вечного покоя, его отделяло одно движение кисти.

Часть первая. Подполье.

««Подполье» – это потайные углы ума и совести, где совершается разложение духа, оставшегося без нравственного идеала, без твердой меры добра и зла.»

Глава 1. Ещё шотов!

Ресто-бар «Оззи», названный в честь легендарного исполнителя Оззи Осборна, был единственным оплотом рок музыки в сфере общепита в городе. И пусть в этот бар ходило мало людей, но преданность заведению перекрывала собой их количество. Заслуга эта принадлежала исключительно персоналу «Оззи». А именно, старшему бармену Элине, получившей этот статус в свои девятнадцать, арт-директору Питу, и музыканту Владу, работавшему там с момента открытия бара, и играющему нетленную классику русского рока каждую пятницу и субботу.

Сотрудники, обожали свою работу, а посетители обожали этих