в зоне нет никого. И слухи о тебе ходят верные. Мать за «мульку» продашь. Скольких «отмычек» загубил, сволочь?! Гореть тебе в аду, мразь мутантская! Если нужен наш хабар, так иди и возьми... – Саранча заперхал. На губах вздулись кровавые пузыри. Несколько красных капель родинками упали на бледную руку, сжимающую РГД с выдернутой чекой. Саранча лежал, скрючившись на боку, обняв рюкзак с добычей. Правую кисть дробовик придавил к земле, палец подрагивал на спусковом крючке.

Гриф возник со спины. Из ослабевших пальцев сталкера молниеносно вырвал гранату. Заметил отлетевший спусковой рычаг, швырнул смертоносную болванку в сторону леса. Всей массой навалился на Саранчу, пытающегося направить на него ствол. Прогремел взрыв, а в следующую секунду Гриф уже стоял на ногах. «Вальтер» в его руке твердо смотрел поверженному в голову.

– Чего, сука, медлишь? Для тебя человека кончить, как вошь задавить, – простонал Саранча. Он едва держал голову. Не в силах повернуть ее, чтобы прямо посмотреть на своего палача, он сильно косил помутневшим глазом. Кашлянул кровью и уронил голову на жухлую траву. С хрипом и клокотанием выдохнул воздух. И было в этом выдохе смирение, словно ничего от этой жизни сталкеру уже не надо.

Гриф выстрелил. Мгновение – и человек превратился в гору мяса, в еду для бактерий и мутантов. Сталкер стоял неподвижно и смотрел на мертвое тело. Против братьев он ничего не имел. Их судьбу решила Тамара Викторовна Красневская, от которой на ПДА пришло «письмецо». Директор фонда «Доброе сердце» ни сном, ни духом знать не могла ни Саранчу, ни Гошика, и тем более, чем аукнется ее безобидное уведомление.

Гриф закинул трофейный мешок с хабаром на плечо, обернулся ко второму брату. Несколько секунд колебался, затем подошел к Гошику. Задержал взгляд на ране, проследил багровый ручеек по бледному лбу к правому уху. Гриф не стал потрошить карманы и подсумки мертвых, подбирать их оружие, а быстрым шагом направился к месту, откуда началась вся эта свистопляска. Поднял «абакан», рюкзак и зашагал прочь, не оборачиваясь.

На душе скребли кошки, это удивляло и в то же время удручало. Что-то произошло, что-то изменилось в нем за те мгновения, что укрывался за сосной. Что именно, он не мог понять. Раньше в перестрелках, драках, отнимая жизни, он не замечал за собой и намека на сострадание, а теперь в груди ворочалось что-то нехорошее, совестливое, давило и угнетало. Занятый мыслями Гриф едва не вляпался в лужу «студня». Солярного цвета густота вытекла из-под камня и притаилась в ложбинке за травой. Лишь по отблеску мутного солнца Гриф среагировал. Сделал широкий шаг и перепрыгнул. В рюкзаке громыхнули контейнеры, «абакан» слетел с плеча. Гриф поймал его за ремень.

– Твою дивизию, – процедил он сквозь зубы. Выпрямился, поднял левую ногу, посмотрел на подошву, обернулся на студень, – надо внимательнее.

Зашагал вдоль опушки, не углубляясь в лес и так, чтобы с изрытого поля его не было особо заметно. Остановился в облезлом ельнике у поваленной осины, исходящей черным соком и гнилым душком. На замшелый полопавшийся ствол примостил рюкзак. Развязал горловину и один за другим извлек на свет четыре контейнера. Два стальных короба с керамической ванной внутри были пробиты насквозь. Весьма вероятно, им же.

С нехорошим предчувствием сталкер открыл одну из поврежденных емкостей. Судя по серебристым обломкам, до столкновения с пулей это был «каменный цветок». Не дешевый, но очень хрупкий артефакт. Гриф, стоически перенеся потерю, открыл второй контейнер. «Лунный свет» искрился неровным голубым сиянием. Черное пятно сбоку, как червоточина на плоде, обесценивала артефакт абсолютно.

– Черт, – с досады выругался сталкер. С надеждой открыл третий целый контейнер. На дне ванны лежала обычная «батарейка». Гриф небрежно отставил контейнер, взялся за последний. «Медуза» – стоящий артефакт, но далеко не уникальный. Призрачная надежда сменилась отчаянием.

– Мало, – пробурчал Гриф, опустил руки и задумался. Времени на «сколачивание капитала» оставалось мало. Трофеи сталкер рассовал по своим контейнерам, пустые транспортировочные емкости и «брак» сгреб в вещмешок братьев.

Через полчаса пути он остановился у испепеленной земли, над которой волновался горячий сиропный воздух. Швырнул в «жарку» ненужный шмотник. Вспыхнул столб яркого пламени. Когда факел погас, на почерневшем пятаке лежали обгоревшие жестянки да застежки. Морщась и отворачиваясь от жара, сталкер сунул сухой прутик к раскаленному контейнеру. Через мгновение ветка вспыхнула. Гриф прикурил, затушил уголек и зашагал в «Депо».

Ближе к вечеру, сидя в вывороченной коллекторной трубе, перекусывая остатками «краковской», заметил в полукилометре на северо-запад движение. Достал из вещмешка бинокль. Пережевывая бутерброд, он наблюдал за сталкером, который неторопливо шел через пустырь к «Кристаллу». На фоне разрушенных зданий с черными слепыми окнами, среди вывороченных бетонных глыб, ржавой арматуры человек казался букашкой. Время от времени он останавливался, кидал гайки и двигался дальше. «Кой черт его туда несет?» – задался вопросом Гриф. Общеизвестно, что территория «Кристалла» напичкана аномалиями все равно, что слепой пес блохами, а за бетонным забором в складской зоне время от времени ворочается что-то массивное и громыхает. Всякий любопытствующий, рискнувший докопаться до истины, не возвращался. А этот идиот вроде туда и направляется.

Пискнул ПДА. Сталкер взглянул на экран. «Рудольф Яковлевич, не хотела беспокоить, но Бергман требует перечисления или гарантии банка. С уважением Красневская Т. В.».

– Леший бы вас всех побрал,– Гриф сплюнул. Почувствовал, как в правом боку зарождается неприятная тянущая боль. «Промедол» и «крапивка» закончились, он полез в карман за сигаретами. «Тайник!» Рука остановилась на полпути и снова схватила бинокль. «Тайник». Эта мысль захватила Грифа. Он поймал в окуляры фигуру в тот момент, когда сталкер скрылся за обломок стены.

Не медля ни секунды, Гриф подхватил «абакан» и бросился к развалинам завода. Боль в правом боку становилась ощутимее и уже растекалась по спине, тянулась к позвоночнику. Сталкер терпел. С этой «подругой» он знаком не понаслышке, выучил все ее капризы и закидоны. Она будет усиливать давление, пока не получит анальгетика или психотропа. Если нет, то еще немного, и доберет свой максимум, а с этим жить можно.

Спустя три минуты Гриф достиг разрушенной стены и теперь стоял, переводя дыхание и прислушиваясь к руинам. Где-то из глубины завода доносился далекий скрежет, словно кислородный баллон волокли по асфальту. Поблизости послышалось жестяное постукивание, как будто оторванный лист под напором ветра колотился о раму, хотя ветра не было. Неподалеку чахлые листья репейника с черными язвами висели неподвижно. Сталкер запрыгнул на