Об отце своем Бекки знала лишь то, что он был из компании парней и девушек, с которыми восемнадцатилетняя Лиз обычно проводила вечера.

Так уж вышло, что тетушка Кэт заменила Бекки обоих родителей. Юный отец исчез, как только узнал, что Лиз беременна. По слухам, умчался куда-то в другой конец страны. Но и сама Лиз оказалась плохой матерью. Дочуркой занималась лишь по мере необходимости, а после замужества забросила совсем — благо Кэт взяла заботы на себя. Позже, с подачи мужа, Лиз пристрастилась к спиртному и сначала перестала навещать Бекки, а потом прекратила даже звонить. Когда молчание затянулось, тетушка Кэт принялась наводить справки, в результате чего выяснилось, что ни Лиз, ни ее супруг по известному адресу больше не проживают. Куда переехали, никто сообщить не мог. Дальнейшая судьба Лиз осталась тогда загадкой.

Оставалась таковой и по сей день.

Что касается тетушки Кэт, то ее собственная жизнь сложилась, без преувеличения сказать, трагично.

Завершив учебу, Кэт Блейс нашла работу по специальности в центральной больнице Тонтона, графство Сомерсет. Там спустя некоторое время познакомилась с майором Сидом Ферретом. Получив огнестрельное ранение в одной из горячих точек планеты и находясь в отпуске, тот возвращался домой, в деревню Барнсмур, расположенную в графстве Девон, которое, как известно, граничит с Сомерсетом.

В пути у Сида начала кровоточить рана, поэтому в Тонтоне он решил зайти в больницу. К счастью, ничего страшного не случилось, так что рану просто обработали и перевязали. Занималась этим молодой фельдшер Кэт Блейс. Она посмотрела на Сида, тот посмотрел на нее… и все. Оба поняли, что созданы друг для друга.

Это была любовь с первого взгляда, которая наверняка продлилась бы всю жизнь, если бы в свое время Сид избрал другую специальность. Но он стал профессиональным военным, даже не подозревая, что от его выбора будет зависеть судьба некой неизвестной ему тогда Кэт Блейс.

Через полгода после той встречи они поженились и поселились в Барнсмуре, где у Сида был свой дом. Их совместное существование омрачалось лишь долгими вынужденными отъездами Сида. Зато в один прекрасный день Кэт узнала, что скоро станет матерью. Когда по телефону сообщила новость Сиду, тот издал радостный возглас. В ту минуту оба жалели лишь об одном: что не могут обнять друг друга. Между ними лежало расстояние в тысячи миль.

Однако счастье продолжалось недолго. Спустя всего месяц после памятного телефонного разговора майор Сид Феррет погиб в ходе миротворческой операции, проводившейся на другом конце света, в Анголе.

Когда Кэт получила извещение о гибели мужа, то испытала такое сильное потрясение, что у нее случился выкидыш. Она попала в больницу, где вскоре выяснилось, что ей больше не суждено стать матерью.

Так огромное счастье внезапно обернулось сильнейшей душевной травмой, от которой Кэт не смогла оправиться до сих пор.

Вторично она замуж не вышла, хотя ухажеры были. Ее сердце словно окуталось трауром. Ни одному мужчине не удалось после Сида проникнуть в душу Кэт. Жить она продолжала в Барнсмуре, в доме, оставшемся ей в наследство от Сида. Работала в местной больнице, и подобное существование, похоже, ее устраивало.

Такова предыстория появления в Барнсмуре малышки Бекки. И таково объяснение, почему Кэт с готовностью приняла дочурку младшей непутевой сестры. А также почему заменила этой дочурке мать…

Вкусные запахи витали по всему дому, Бекки почувствовала их еще в прихожей. Потянув носом воздух, подумала, что все здесь как всегда, будто ничего не изменилось и сама она не из Лондона вчера приехала, а идет, как обычно, завтракать, чтобы потом отправиться в школу.

Все-таки правильно я сделала, что отправилась сюда, подумала Бекки. Здесь сама атмосфера благотворно действует на настроение. Видно, не зря говорится, что дома и стены помогают.

Перешагнув порог кухни, она увидела на столе накрытые специальными колпаками тарелки.

— Ну наконец-то! — сказала тетушка Кэт. — Садись скорей. Сейчас кофе налью. Тебе, конечно, со сливками?

Бекки кивнула, усаживаясь за стол.

— Да, если есть.

Она прекрасно знала, что сама тетушка предпочитает черный кофе, поэтому сливок в доме могло и не оказаться.

Та слегка подмигнула ей.

— Есть! Пока ты спала, я сходила в молочную лавку.

— Ну зачем, тетя! — всплеснула Бекки руками. — Очень приятно, что ты обо мне заботишься, но все же неловко доставлять тебе беспокойство.

Тетушка Кэт пожала плечами.

— Вот еще глупости… Какое беспокойство? И о ком мне заботиться, если не о тебе? — Затем, словно считая тему закрытой, она произнесла совсем другим тоном: — Руки мыла? Знаешь ведь мое требование: перед едой руки должны быть чистыми. Чистота — залог здоровья!

Бекки невольно рассмеялась.

— Тетя! Ведь ты сама только что ушла из флигеля, чтобы не мешать мне приводить себя в порядок. А теперь спрашиваешь, чистые ли у меня руки?

— Мало ли что, — невозмутимо произнесла тетушка Кэт. — По дороге сюда ты могла поднять с земли какую-нибудь веточку или камушек… словом, каким-то образом испачкать руки. Так что мой вопрос вполне правомерен.

Я и забыла, что, когда речь идет о гигиене, тетушке отказывает чувство юмора, промелькнуло в мозгу Бекки.

— Не волнуйся, — сказала она, — с моими руками все в порядке.

Тетушка Кэт поставила перед ней чашку кофе, сливочник, придвинула сахарницу, села за стол и лишь тогда заметила:

— Это ты должна волноваться. Дизентерия — вещь неприятная. Никому бы не пожелала испытать ее на себе… уж прости, что говорю об этом за столом… Ну да ладно — раз ты уверена, что все в порядке, начнем наконец завтракать. Снимай крышки с тарелок.

— Так и знала, что будет овсянка! — улыбнулась Бекки, заглянув под крышку, которая находилась прямо перед ней.

Тетушка Кэт взяла ложку.

— Завтрак должен быть горячим. Терпеть не могу сухомятки.

Вот оно, подумала Бекки, несколько последних минут ожидавшая, когда же тетушка произнесет две свои любимые фразы.

В следующую минуту брови Бекки удивленно сошлись у переносицы.

— Творог со сметаной? — пробормотала она, сняв крышку со второй тарелки.

— Обязательно, — кивнула тетушка Кэт.

— Хм, странное сочетание: овсянка и творог…

— Это лишь на первый взгляд. Овсянка очень полезна, но у нее есть одно неприятное свойство: она способствует выведению из организма кальция, что плохо сказывается на состоянии зубов и костей. Значит, если ешь овсянку, нужно позаботиться о возмещении неизбежных потерь кальция. А творог — именно тот продукт, в котором много кальция. Так что сочетание овсянки и творога не такое уж странное, как может показаться на первый взгляд.