да стал Ярило наружу собираться, а Яга ему всё зубы заговаривает, всё посидеть просит, да стучит беспрестанно, будто кругами ходит на ноге костяной. Смекнула тут Елена, что дело нечисто, Яриле о том шепнула, а старуха услыхала!

— Ах ты! Полубог несчастный! Девку приволок! Клубок выпросил! — заверещала старуха, засуетилась, заскрипела, забормотала, запричитала. — Кощея бы, Кощея бы! Он бы вас, негодяев, перебил бы! Вмиг бы! Где ты, поганка? Где?! — задребезжала Яга у лица Елены, толкнула она старуху, дверь наощупь пнула и прыгнула.

— Сто-ой! — кричала Яга, а Елена уж птицей летела, и Ярило с ней рядом, и клубочек перед ними дорогу указывал. Оглянулась Елена, увидала ногу костяную, руку нечеловеческую, нос длиннющий, будто клюв.

Летят они, и Елена никак не нарадуется: Ягу обманули, клубок достали, глядишь, и до Горы скоро доберутся.

— Ярило, отчего я Ягу не видела, а она — меня? Ты ведь видел?

— Сама слышала, как она меня назвала. Вот и думай.

Помрачнел он и вниз опустился, за клубком следуя.

Распростёрлись холмы под ними громадные, стала на один Елена и глядит. Впереди — бесконечная река, слева, у сердца — холмы с ветвистыми тропами, сбегающими вниз, к воде, позади — лес тёмный да роща берёзовая, по правую руку — опять холмы в травах и цветах пахучих. Под ногами — гора, подобная той, что в центре мира, а над головою — небеса. Могучая сила вливается вместе с ветром, вливается глубинная сила рода, ушедшего жить на самое солнце, в тридевятое царство, и вся мощь рода стоит за плечами, плясками стоит да обрядами древними. Да боги, что древнейшие предки, даруют свои блага, и вот уж Елена к небесам поднимается, но не птицею, а человеком.

— Куда ты? — кричит Ярило, а она всё поднимается выше и выше, к роду своему, к племени, к солнцу. — Чего ж ты! Не доберёшься так.

И верно: достала Елена до облаков, да жарко стало, дышать нечем. Опустилась, глядит на спутника и думает: «Как же он думает до солнца добраться?»

— Идём вниз, в пещеры. Оттуда к Горе выйдем, а там рукой подать до царства.

Ступают по тропе, по цветущей мураве, а рядом ручеёк бежит, журчит, и весело подле него, и хорошо Елене, и смеётся она от радости.

— Чего ж ты! Нельзя! — воскликнул Ярило. — Мигом узнают, головы лишат.

Елена даже улыбаться перестала, а сама думает: «Вот так чудны́е места! Одна я бы в жизни не добралась».

Прошли мимо дома на холме, к нему и ведёт поросшая муравой тропа. Тут всё в зелени, в травах и цветах полевых с запахом медовым. Трещат кузнечики, проносятся стрекозы, печёт солнце, кусаются слепни, и всё-таки хорошо! Знойно, но хорошо. Стоять бы век здесь и ни о чём не думать, и ничего не искать.

Но клубочек дальше бежит, и отправились к пещере тёмной, тут замер он, не шелохнётся.

— Чего это он?

— Земли Яги кончились. Обратно лети, а за услугу спасибо! Пусть старуха не серчает. — Поклонился он, клубок и исчез.

Вошли они в пещеру, а там ни зги не видно. Засветились волосы Ярилы да стали путь освещать: вокруг стены и камни чудны́е, на зубы похожие, под ногами скользко, вода сверху капает. Идёт Елена тихо-тихо, почти не дышит. Добрались так до грота с золотом, сияющим ярче самого солнца, коснуться хотела Елена, да Ярило руку перехватил, головой покачал, дальше повёл. Оглянулась — злата нет. Лежат себе скелеты людские, светятся слабо. «Ну и ну!» — думает Елена. Тут ей привиделось, что скелет зашевелился, и точно: рукой двинул, потом ногой, поднялся так один скелет, за ним — второй, а там и все встали, плясать начали. Дивится Елена, а они всё танцуют, гремят, кости в разные стороны летят. Смешно ей стало от пляски нелепой, улыбнулась Елена, а скелеты на неё кинулись! Бегут, в прах рассыпаются, а Елена к земле приросла: не шелохнуться, как ни пытайся. Глядит на светящиеся кости, Ярилу зовёт, а он уж далеко, не слышит.

— Что ж это! — кричит она, руками от загробного света закрываясь. — Помоги, Ярило!

А он тем временем ступает, боясь пробудить это место. Ведь много разного говорят про пещеру: и что она меж миров находится, и что в ней живёт грозный Медведь, бывший когда-то Чёрным шаманом, и что в пещере этой полно змей, а главный из них — самый страшный, хуже Медведя, или и есть тот самый Медведь. Много разного говорят, да правду не отыскать, пока сам не увидишь.

Оглянулся, а Елены нет. И окликнуть её не может, и искать где не знает. «Дурная!» — подумал он и обратно пошёл, тихо-тихо ступая. Тут услыхал он шум какой-то, огляделся, волосам всё освещая, да застыл от ужаса.

Камни над головой и под ногами зашевелились, сходиться стали, вот-вот сомкнутся.

То Змей пробудился. Пасть закрывает. Мечется Ярило то к выходу на Гору, чтоб спастись, то бежит Елену искать. Найдёт — не вылезут, не успеют, не найдёт — зря всё было. «Пропадать, так пропадать! — решил Ярило, набрал воздуха и закричал что есть силы: «Еле-е-ена-а!» Повторило эхо да ответ принесло: «Яри-и-л-а-а». Ринулся обратно, глядит: Елена стоит, в землю вросла, а под ногами кости золотые.

— Я их коснулась, — чуть не плачет Елена и руку показывает, златом покрытую.

— Змей проснулся, бежать надо, — отвечает Ярило, за руку тянет, а Елена не шелохнётся. — Чего ж ты стоишь?

— Я не могу. А ты беги, беги же!

— Не пойдёт, — говорит, а сам думает: «Я тебя в жёны хочу взять, живую».

А свод тем временем всё ближе становится, уж над головами навис. Ветер поднялся, вой страшный, а Ярило вокруг Елены бегает: что делать?

— Беги же! — кричит она, лицо закрыв. — Погубит тебя Змей! Я ему невестой стану, а ты беги!

Рассердился тут Ярило, перестал кружить, выпрямился да как закричал:

— Подлый Змей! Как ты смеешь забирать мою невесту?!

Повторило эхо голос его, ударилось о камни над головами, да ответ принесло:

— Ты слаб. Не достоин ты невесты.

Пуще прежнего рассердился Ярило, закричал ещё громче:

— Так сразись со мной, Змей! Чего ж ты трусишь?

Повторило эхо, да ответ принесло:

— Ты слаб, Ярило. Ты полубог. Я размельчу твои кости и проглочу их.

Рассвирепел тут Ярило — за живое, видно, задел его Змей, — достал свою дудочку, прошептал над ней слова волшебные, и стала она мечом. Вонзил его в свод. Полилась на них кровь алая, потекла ручьями, а какой вой поднялся! Ярило схватил Елену