Один из подростков, что был с самой большой и безумной улыбкой и гладко выбритый, сказал:

— Дядь, что вы делаете? Что-то случилось? Вам помочь?

Я, еле сдерживая эмоции, сжал кулаки, даже чувствуя, как ногти впиваются в кожу, сказал, выделяя каждое слово:

— Что. Вы. Здесь. Делаете?

— М? А разве не видно? Мы с друзьями нашли котёнка, он сильно страдал. Мы хотели ему помочь, ну и прирезать его.

Последние слова я думал, что не расслышал. Но, увидев улыбку, что стала шире на лицах подростков, в мозг повалила кровь. Хладнокровие как рукой сняло. Я отпустил бутылку, что до сих пор была в руках, чтобы не убить этих... существ.

Подростки, увидев моё состояние, сделали пару шагов назад.

Я хотел избить этих гадов, но я понимал, что посадят и котёнок просто не доживёт.

Я подошёл к котёнку и поднял его. Подростки были уже на расстоянии от меня около десяти метров.

Котёнок был в ужасном состоянии. Его ушки были обрезаны. А хвост... Его почти не было, был лишь кровавый отросток.

Когда я его взял на руки, котёнок перестал мяукать.

Не бойся. Теперь всё будет хорошо.

Я достал из кармана штанов телефон и начал набирать номер полиции.

Пусть сами с этим разбираются.

В этот момент я увидел что-то приближающееся ко мне сбоку — размытую в ночи тень. Я быстро поднял голову и увидел, как ко мне приближался тот самый лысый подросток с ухмылкой и блеском в глазах с блестящей в темноте штучкой... Твою мать. Мне хана.

Только одна холодная мысль появилась в голове...

Нож.

Подросток был от меня на расстоянии вытянутой руки. Мои руки были заняты котёнком и телефоном, и я не успел ничего сделать, только вытянуть руку с телефоном вперёд.

Тварь быстрым движением воткнула мне ножик в ладонь, в место, незащищённое телефоном, который я держал... Лезвие прошло насквозь, выйдя с тыльной стороны. Сначала я ничего не почувствовал, но потом... ВАШУ Ж...

Моя рука горит!

Всё в моих глазах потемнело.

Я сделал пару шагов назад и почувствовал, как моя спина оперлась низкие и холодные перила.

Из моей руки так и торчал нож, и медленно текла кровь. Дождь начал заканчиваться. Лысый хрен подходил ко мне с улыбкой психа на лице, и он сказал:

— Зря вы влезли, дядя. Теперь придётся вас убить и скинуть в реку... Вы любите плавать?

Он сделал паузу, ожидая моего ответа, но не дождавшись продолжил:

— А теперь полюбите!

Тварь. Он уже расслабился. Зря... Ведь я выживу!

Он был на расстоянии в полтора метра. Я из последних сил своего больного тела сделал резкий шаг вперёд и замахнулся рукой, в которой был телефон и торчала рукоятка ножа.

Подросток не сумел вовремя отреагировать, и в его глазах появился страх. Я ударил его боковым ударом, рукояткой прямо в весок.

Его глаза закатились, а дальше всё было как в замедленной сьёмке. Он завалился и начал падать в бок и упал на асфальт.

Вот так!

Но в этот момент, прерывая мою радость, я почувствовал жжение в боку.

Я оглянулся.

Из моего бока, прямо под рёбрами красовался складной нож, чуть побольше того, что украшал теперь мою руку. А держал его всё ещё в руках другой пацан. На его лице не было улыбки, только страх. Он не двигался и продолжал держать рукоять ножа, что был во мне.

Его руки тряслись... Бедняга... Получай оздоровительный удар!

Я с разворота тела локтем ударил его прямо по носу! Из него полилась кровь! Похоже, я сломал его.

Он отпустил нож и, завалившись назад, упал. Минус ещё один...

В этот момент мои ноги подкосились... Я сделал опять шаг назад и опёрся на перила.

Как-то мне нехорошо...

Я крепче обнял котёнка.

— Блять... Дядь...

Я посмотрел в сторону звука. «Лысый глобус» поднимался с земли, пошатываясь. Он посмотрел мне в глаза. Теперь он не улыбался, а смотрел с гневом.

Лысый начал идти, увеличивая скорость, пока не побежал на меня, крича что-то, что я уже не слышал.

Сил же во мне больше не было. Я распластался по периллам. Это предел моего больного тела.

Парнишка, добежав до меня, толкнул меня назад. Я перевалился через перила...

Дальше всё было как в тумане...

Улыбчивое лицо лысого чёрта. Котёнок, что вцепился в мою куртку когтями.

Жаль, что мы умрём вместе...

И... Тишина... Звенящая и холодная, что превратилась в темноту...

Злость пропала. Умиротворение. Может, это конец? Боли нет, грусти и проблем тоже. Это ли не счастье?

Я ничего не видел, не слышал, но мог мыслить, а значит живу.

Я почувствовал усталость, будто всё, что было до — лишь испытание, и я могу наконец отдохнуть... Может быть ...