также уникальные материалы из Государственного архива Тульской области. Указанные документы относятся к знаменитой экспроприации, совершенной в Туле максималистами и анархистами 29 августа 1919 года. Захваченные средства пошли на финансирование «анархистов подполья», в частности, на издание листовок и газеты и на помощь арестованным по делу съезда анархистской молодежи.

В статьях раздела «Губернские сводки с Внутреннего фронта» впервые раскрываются имена и приводятся биографии ряда активистов анархистского, эсеро-максималистского и левоэсеровского движений во Владимирской, Нижегородской, Смоленской, Тверской и Тульской губерниях. В материале «На внутреннем фронте Брянщины» публикуются воспоминания чекистов, включая старшего брата легендарного Дмитрия Медведева, хранящиеся в Российском государственном архиве социально-политической истории.

Четвёртый раздел, озаглавленный строкой из гимна анархистов, целиком посвящен махновскому движению. Он включает переработанную статью Юрия Кравца о заговоре и гибели от рук махновцев Михаила Полонского и подготовленную им же публикацию об известной поездке Л.Б. Каменева по Украине, сверенную по оригиналу в РГАСПИ и снабженную детальным комментарием. Несомненно, вызовет большой интерес публикация документов по биографии одного из наименее изученных сподвижников Махно, перешедшего на его сторону комбрига Первой Конной армии Григория Маслакова, хранящихся в РГАСПИ.

В заключительном разделе «Авантюристы Великой Смуты», в частности, представлены новые материалы о Якове Блюмкине из РГАСПИ, ГАРФ и Центрального архива ФСБ. История киевских покушений на Блюмкина подтверждает мысль о том, что на каждого авантюриста отыщется еще больший авантюрист, в роли которого по отношению к Блюмкину в данном случае предстал эсер-боевик Сергей Пашутинский. К подобного рода авантюристам принадлежат еще два героя книги – Евдоким Муравьев и Петр Сидоров-Шестеркин, начинавшие в качестве активных противников большевиков, а в итоге ставшие их верными союзниками. Статьи о них публикуются в переработанном виде.

Подборка документов из ГАРФ о мятежном капитане Николае Орлове, прообразе «адъютанта его превосходительства» в блестящем исполнении Юрия Соломиина, подготовленная к публикации историком-архивистом Евгением Григорьевым, наглядно демонстрирует «внутренний фронт» в белом лагере в Крыму. Большинство статей и публикаций иллюстрируются редкими, а в некоторых случаях уникальными фотографиями.

Профессор МГУ имени М.В. Ломоносова Я.В. Леонтьев,

ведущий специалист РГАСПИ, доктор исторических наук

Часть первая

Боевой восемнадцатый год

«Мятеж анархистов» в Воронеже в 1918 г.: исследовательские версии и исторические факты1

М.Е. Разиньков (Воронеж)

Весной 1918 г. в Воронеже произошло восстание вооруженных частей. Событие это неоднократно освещалось в воспоминаниях и исследованиях, однако, различаются датировки (март или апрель) и идеологическое содержание восстания (анархисты или левые эсеры).

Версии историков и их интерпретация. В советской историографии наиболее развернутая позиция по данному вопросу дана в работе И.Г. Воронкова, согласно которому ведущую роль в мятеже сыграли левые эсеры, вступившие в сговор с «левыми коммунистами». И.Г. Воронков видел в этом эпизодическом событии часть всероссийского процесса. «Как установлено судебным процессом антисоветского “право-троцкистского блока” в 1938 году, – писал он, – Бухарин и возглавляемая им группа “левых коммунистов” совместно с Троцким и “левыми” эсерами составили тайный заговор против Советского правительства. Они замышляли сорвать Брестский мир, арестовать В.И. Ленина, И.В. Сталина, Я.М. Свердлова, убить их и сформировать новое правительство из бухаринцев, троцкистов и “левых” эсеров»2.

Проявлением этого заговора и было восстание в Воронеже, когда левые эсеры, «использовав … прибывший с фронта анархически настроенный отряд войск под командой “левого” эсера Петрова … 11 апреля заняли телефонную станцию, вокзалы и некоторые городские советские учреждения. Мятежникам удалось разоружить часть красногвардейцев, членов боевых дружин и несколько коммунистов. К отряду Петрова примкнула и группа воронежских анархистов»3. Однако мобилизовавшиеся рабочие отряды, 12 апреля дали отпор мятежникам, причем «в разгроме антисоветского мятежа “левых” эсеров и анархистов большую помощь оказала красноармейская часть (бывший Кексгольмский полк), проезжавшая в это время эшелонами через Воронеж»4.

Несмотря на ссылки на мифический заговор несуществовавших групп «бухаринцев» и «троцкистов» с левыми эсерами, работа И.Г. Воронкова содержит ряд важных фактов и наблюдений. Во-первых, мятеж четко увязывается с воронежскими левыми эсерами и вооруженными частями 1-й Южной революционной армии левого эсера Г.К. Петрова (впоследствии одного из знаменитых «бакинских комиссаров»). Во-вторых, называются точные даты восстания – 11–12 апреля. В-третьих, приводятся факты участия в мятеже некоей воронежской «группы анархистов», а в подавлении восстания – Кексгольмского полка. В-четвертых, И.Г. Воронков обратил внимание на то, что восстание произошло сразу после III губернского съезда советов (6 – 10 апреля), на котором бурно обсуждался Брест-Литовский мир, как известно, осужденный левыми эсерами.

Иную картину событий дают написанные на 15 лет позже «Очерки по истории Воронежского края» (параграф о событиях 1917–1918 гг. писал Е.Г. Шуляковский). Здесь приводится иная датировка восстания – март, причем нет ни слова упоминания о левых эсерах и армии Г.К. Петрова. По версии Е.Г. Шуляковского, мятеж организовали и возглавили анархисты, «опираясь на свой отряд, вооруженный броневиками и на неустойчивые элементы Острогожского полка»5. Точка зрения Е.Г. Шуляковского представляется наиболее уязвимой для критики. Очевидно, что она восходит к воспоминаниям руководителя воронежской рабочей дружины М.А. Чернышева, опубликованным в 1957 г.6 и подвергшимся значительному редактированию, поскольку существуют его же воспоминания 1934 г., в которых он рассматривает эти события несколько иначе и более подробно, и где роль левых эсеров показана куда как более выпукло, тем более, что сам М.А. Чернышев тоже был левым эсером7.

Показательно, что сборник «За власть Советов!», в котором были опубликованы воспоминания М.А. Чернышева, редактировалась И.Г. Воронковым, который счел возможным вставить именно «анархическую» и «мартовскую» версию событий, вероятно, намекая на связь восстания со столкновениями большевиков и анархистов, происходившими в Москве и Петрограде как раз в апреле 1918 г.8. На мой взгляд, это является еще одним примером влияния советской идеологии на историческую науку, поскольку можно предположить, что И.Г. Воронков редактировал мемуары М.А. Чернышева. И.Г. Воронков явно избегал «сталинской» версии троцкистско-бухаринского заговора, но теперь сомнительной темой стали левые эсеры, сыгравшие в перевороте 30 октября 1917 г. в Воронеже, наряду с большевиками, ведущую роль. Версия «анархистского мятежа» выглядела более привлекательной, поскольку позволяла обойти скользкую тему о роли «левоэсеровских предателей» в октябрьском перевороте.

Наконец, современная версия событий представлена в диссертации Н.А. Зайца, защищенной в 2017 г. Привлекая материалы «Хроники» А.А. Комарова и П.П. Крошицкого 1930 г.9, а также упомянутые воспоминания М.А. Чернышева 1934 г., автор реконструирует картину событий, явно отличающуюся от предыдущих версий. Согласно Н.А. Зайцу, в Воронеже действительно присутствовали анархо-коммунисты, представлявшие собой разлагающиеся части, эвакуировавшиеся с Украины. «Еще 24 марта, – пишет Н.А. Заяц, – группой анархо-коммунистов на броневике, с гранатами и оружием была занята гостиница купца Самофалова, где они угрозами получили от него 25.000 руб. Начались незаконные обыски, грабежи. 26