Тем не менее, сколько бы ни существовало различных взглядов, теорий и мнений на какой-либо счет, хоть правда у всех одна, истина все же остается истиной, единой и непреложной. Жаль, что многие банально не хотят открыться этой истине и принять мир таким, какой он есть.

Я еще раз коснулся губами чашки и с удивлением обнаружил, что на дне уже ничего не осталось. Я сам не заметил, как выпил все подчистую, и горячий кофе сейчас пребывал где-то в моем желудке. Вот только он не дарил тепла, согревая в эту мерзкую погоду, а скорее вызывал желание броситься в туалет и сунуть два пальца в рот.

Отложив чашку, я взял в руку телефон и нажал на кнопку блокировки. Загорелся пустой экран, разве что циферблат часов занимал на нем какое-либо место.

Внезапно телефон в руках завибрировал. Пришло письмо: какая-то реклама опять предлагала стать клиентом «самого лучшего в мире» банка.

— М-да, — я смахнул уведомление в сторону. — Если каждый из вас самый лучший, получается, вы все одинаковые? Тогда кто же все-таки лучший?

Я посмеялся над своей же неудачной шуткой.

Пожалуй, внешние человеческие взаимоотношения и правда можно было сравнить с банком. Последний готов из кожи вон вылезти и предлагать самые выгодные условия, но все прекрасно понимают, что ему от вас нужна лишь собственная прибыль. И какими бы ни были соблазнительными условия, прежде чем соглашаться, стоит прочесть пару сотен сносок и уточнений, когда и в каких случаях на вас эти условия не буду распространяться.

Одна сторона обманывает, лицемерно прикрываясь маской доброты и жажды оказать помощь, а другая, зная это, все равно соглашается, потому что остальные не так искусны во лжи, и в самодовольстве уже просчитывает, как обмануть в ответ.

Ох, оставим пораженчество. Вполне возможно, для кого-то жизнь не так скучна и уныла, как для меня, но что поделать. Излишняя эмпатия и щепотка логического мышления позволили мне трезво взглянуть на вещи, однако, был бы у меня выбор, я бы от всего этого с радостью отказался.

В сердце поселилась тоска и одиночество.

Раньше я включал какие-нибудь развлекательные видео, чтобы не слышать свои мысли, но это осеннее обострение смешало мне все карты. Ничего больше не помогало, а мысль запихивать в себя таблетки или идти по больницам я даже не рассматривал.

Начнем с того, что разного вида успокоительные и тому подобные никак не помогали снять надоевшую апатию, лишь маскировали ее или вовсе усугубляли. Для чего-то покрепче требовалось получить рецепт и встать на учет, и мне не хотелось этого делать. Во-первых, потому что меня бы согнали с моего места работы, а во-вторых, если об этом узнает один, то узнают и все, что приведет к наигранно сочувствующим взглядам и шепоту за спиной, где мне перемоют все кости.

Что поделать, общество, в котором я в данный момент находился, не было приспособлено к такого рода проблемам, и в нем ты бы автоматически стал белой вороной. Помощь не получишь, так станет еще хуже. Мало что может переплюнуть по отвратительности глупые злые языки.

Психолог? Если бы поблизости существовали психологи получше, я бы, может, и задумался. Вот только, исходя из собственного опыта, найти хорошего психолога, особенно в таком захолустье, было так же сложно, как отыскать иголку в стоге сена. Диплом о высшем образовании не свидетельствовал о наличии у человека соответствующих навыков, учитывая так же и уровень самого образования.

С другой стороны, стоило себе признаться, что, по большей части, мне было просто лень, и я не видел в этом ни капли смысла. Я и существовал скорее по инерции, так куда мне было еще и искать способы себя спасти.

Немного подумав, я разблокировал телефон и нашел в нем нужный мне номер. Еще несколько секунд мне понадобилось, чтобы взвесить все за и против, после чего я все же ткнул пальцем на иконку телефонной трубки.

Я прислонил телефон к уху. На том конце послышались размеренные глухие гудки. Видимо, человек был занят, потому что прежде чем в динамике возник голос, прошло много времени.

— Алло, да?

— Привет, ма, — пробормотал я, не зная теперь, с чего начать.

— Да, да, привет, — тут же пришел торопливый ответ. — Извини, у тебя что-то срочное? Мы просто сейчас опаздываем в школу. Кто-то снизил громкость, и дурацкий будильник никто не услышал.

Я прочистил горло.

— Нет, просто хотел поговорить.

— Давай тогда потом, хорошо? — где-то на фоне что-то резко грохнулось. — Черт, сколько раз я говорила не оставлять на дороге свои вещи!

— Может, тогда я зайду вечером?

— Прости, в этом месяце никак. Люди как с цепи сорвались, представляешь? От этих заказов не продохнуть, каждый день до ночи сидим. Так еще и не хочет доплачивать!

На сердце стало еще тяжелее. Я понял, что ошибся, но что-то менять было уже поздно.

— Хорошо, понял. А, эм… как у вас вообще дела? — предпринял я зачем-то еще одну попытку.

— Нормально. Еще бы твой младший брат научился наконец не разбрасывать свои вещи, было бы отлично! А у тебя как? Кстати, отец тебе не звонил?

— Нет. А должен был? Я в последний раз его видел в прошлом году.

Когда он пьяный приперся доказывать мне, какой он великий человек и сколько для нас сделал, – хотел я сказать, но сдержался.

— В общем, если увидишь его, скажи, что он еще не перевел мне деньги за предыдущий месяц. А еще лучше сам позвони и спроси, даст он вообще что-то или нет!

Я собирался было ответить, однако звонок в следующую секунду прервался, и после нескольких гудков снова стало тихо.

Я уставился на экран. Отложил телефон в сторону.

За окном шумел ветер.

II: Жертва

Такова жизнь, ничего тут не поделать.

Чем больше я думал, тем больше ощущал себя сопливым школьником с детской обидой и непоколебимой уверенностью, что весь мир против меня. Мне было себя жалко и жалко от того, насколько мне себя жалко.

Я поднялся со стула и вернулся в комнату. Включенный с утра старый масляный обогреватель уже разогрел воздух, но было еще зябко, и я накинул на себя насквозь пропахший готовкой халат.

В легких ощущалась ноющая боль. Остро хотелось закурить, а за