сопутствующим ущербом, не оглядываясь на то, сколько невинных погибнет в процессе — я убью, а душу его скормлю самым паскудным из ведомых мне тварей Инферно. Так же я поступлю с каждым, в ком будет хоть капля его крови — а я найду каждого, можешь быть уверен, я Великий маг крови, и никакие ухищрения в духе дешевых шпионских романов не уберегут их от меня. Детей, женщин, стариков, младенцев, незаконнорожденных, всех и каждого — найду, мучительно убью, а души скормлю инфернальным тварям. Сделаю или сгину, пытаясь сделать!

В такт моим словам во все стороны расходились могучие волны Магии Души. И говоря могучие, я не шутил и не прибегал к поэтическим преувеличениям, я говорил как есть — Сергий Белозерский, могущественный Маг Заклятий, благодаря вере даже более устойчивый к подобным видам волшебства, пошатнулся и рухнул на одно колено, сплёвывая кипящую, исходящую черным дымом кровь.

И мир ответил мне. Все и каждый, обладающий хотя бы крупицей колдовского дара, на расстоянии сотен километров ощутили, как что-то в этом мире изменилось. Как нечто, чего никогда под этими небесами не было и появление чего не было даже предусмотрено, возникло и стало частью их мироздания — Магия Души Великого Мага. Магия Души такой мощи, на которую никто под этим небом не был способен в принципе…

Тихий шелест ветвей в окрестных лесах, журчание ручьев, рокот океана, дыхание кружащихся в привычном танце ветров и даже сам ход великого и необъятного потока пронизывающих весь наш мир маны — всё это на краткий, едва уловимый миг замерло, словно бы став молчаливыми свидетелями сказанного. Свидетелями того, что если я не исполню своей клятвы то сама моя суть, собственная же магия отвернется от меня, навсегда покинув меня. Семь Молний покинут мою душу, растворившись в потоках магии и вечного времени, и моё существование в том виде, которое есть у меня сейчас, окажется невозможно…

— Так как ты явно не в курсе, что сие означает, я поясню, господин командующий, — продолжил я, подойдя вплотную к нему. — Эта клятва, если я её нарушу, дарует мне судьбу, на фоне которой обычная смерть может показаться не слишком-то обременительной, скорее даже мелкой проблемой. Эту клятву, в отличии от тех, что приносят перед алтарями богов или призывая в свидетели различные посторонние силы, невозможно отменить. Не выйдет откупиться щедрой жертвой, не получится хитро переиграть условия сказанного, пользуясь буквой, а не духом принесенной клятвы… Ибо свидетелем и гарантом выступаю сам я. Ты спросишь, к чему было давать столь невыгодный и категоричный обет? А к тому, святой отец, что если я узнаю о том, что мои родичи пострадали, на некоторое, пусть и не слишком продолжительное, время вся моя былая мощь вновь окажется в моём распоряжении. Я стану подобен ярко горящему костру, что прогорает до самого пепла, до самой золы, не оставляя даже угольев по себе… Я умру, причем гарантированно, при её исполнении, однако в отведенное мне время я буду сильнее десятка Магов Заклятий разом. Ибо в моей прежней жизни, в старом моём мире рангов было не восемь, а девять — и я был сильнейшим боевым магом своего времени. И всю силу своего мастерства в деле разрушения и смерти я направлю на месть. Запомни мои слова и донеси их до той твари, что находится в Петрограде. И ради всех святых, в которых ты веруешь — донеси эту мысль до него немедленно и без посредников. Ибо чем скорее он это узнает, тем больше шансов на то, что мне не придется воплощать свои угрозы в жизнь. Мы друг друга поняли?

Последнюю мою тираду не слышал даже Смолов — уж я постарался, что бы барьер, нас окружающий, был по-настоящему непроницаем. Я был зол на это недоразумение в монашеской рясе, очень зол — ибо тот факт, что именно он пришел с этими новостями, означал что отец Сергий если и не работает с этой тварью, то как минимум сотрудничает. И при этом он молча проглотил тот факт, что вдова его брата с детьми не пойми в чьих руках, а меня этим шантажируют! Больше того — пришел в качестве посланника, лично мне яйца повыкручивать!

Насчет того, что он внемлет и сумеет донести до своего не то начальника, не то союзника мою позицию, я не переживал. В мир щедро изливалась моя Сила Души, и её мощь была столь велика, что даже он сейчас стоял, пошатываясь как на ураганном ветру. Вон, даже из носа тонкая струйка крови потекла… Пора это прекращать, понял я. Вон уже у самого от чудовищного напряжения Воли и Души ноги подкашиваться начинают…

— Я тебя услышал, Аристарх, — прохрипел, не выдерживая и делая шаг назад Сергий. — И донесу до Богдана твои слова… Но ты зря так вскидываешься — я бы и не позволил причинить вред твоим близким. Это было больше для того, что бы подстегнуть тебя…

— Твои слова для меня с этого дня не отличаются от воздуха, — презрительно скривил я губы. — Слава всем богам и демонам, что есть в мироздании, что такая беспринципная и бесхарактерная сволочь, как ты, не стал наследником Рода Шуйских. Собственно, думаю именно потому, что ты таков, тебе и пришлось покинуть Род… Это ж надо — твою кровь и плоть, твоих родичей берут в плен и ими шантажируют другого твоего родича, а ты при этом выступаешь в роли посыльного. Нет у тебя ни стыда, ни совести, ни чести, Сергий! И хребта тоже нет! Как бы я не относился к дяде Леониду, какую бы злобу не таил на его сына Володю, но хоть в том, что для них кровь и родство не пустой звук я могу быть уверен. Они, у которых в десяток раз больше поводов и причин попытаться давить на меня через семью, ни разу до подобного не опустились, хотя им как раз и имеет самый большой смысл моего усиления опасаться, а ты, ради какого-то там «подстегнуть»… Позорище.

— А как с тобой иначе поступать, если ты упрямый и неконтролируемый осёл⁈ — зло ответил дядя. — Я пытался отговорить Богдана, но после твоей выходки с пленными, после того, как ты на суде диктовал в лицо нам свои усилия — неужто ты не думал, что