– Так это же хорошо.

– Чего хорошего! – взорвался старик. – У тебя источника больше нет! Ты выгорел, напрочь! А ведь таким многообещающим юношей был…

С трудом раздвинул резиновые губы:

– Сакамото-сан, у меня там выбор был простой. Или подохнуть, пытаясь поберечь силы. Или заставить подохнуть других. Я выбрал второе… Дар-дар… Плевать на него. Ребята живы, это главное. А ведь нас там убивали, причем всерьез, без дураков…

Сакамото расстроенно взмахнул рукой и ушел. Его можно понять – он на моем примере хотел разные новые вещи изучать, пытаться из смешанного слабосилка абэноши соорудить что-то новое. А я раз – и разочаровал наставника. Нараздавал оплеух всем, до кого дотянуться смог. И все. Кончился маг недоделанный.

Вторым, кто попытался мне ложечкой мозги выскрести, оказался важный полицейский чин. Какую именно должность господин инспектор Сасаки занимал в этом департаменте – я не уловил. Слишком много там было в жетоне понаписано. Вроде запомнил, но не разобрал. И форму особо под наброшенным халатом не разглядеть.

А вот вопросы мне не понравились. На что я ему и высказал от широты душевной. После визита подумал, стоило ли вообще рот разевать, но решил списать все на остатки наркоза и прочей химической дряни, которой меня напичкали от души.

– Откуда мы взяли оружие, господин инспектор? Мы его собрали с тел атакующих. Каких тел? А тех самых, кто изрешетил нам машину, пытаясь убить меня и моих подчиненных: господина Масаюки Хасэгава и господина Нобору Окамото. Причем прошу отметить – оба законопослушные граждане, не имеют каких-либо претензий от полиции Токио и Йокогамы.

– Но кроме огнестрельного оружия был еще обнаружен меч.

– Кстати, о мече. Я буду признателен, если вы вернете мне личное имущество. Меч был подарен мной господину Хасэгаве для тренировок. И все время находился в машине, либо у него дома. Можете спросить у свидетелей. Мы ни разу не носили его по улицам или в каких-либо публичных местах. И мечом господин Хасэгава воспользовался исключительно в тот момент, когда нас убивали. Убивали как при помощи огнестрельного оружия, так и при помощи талантов абэноши. Про это поговорить не желаете? Каким именно образом двое одаренных при поддержке толпы боевиков в центре мегаполиса устраивают бойню? Нет? Жаль… Значит, мне нужно будет эти вопросы задать журналистам. Думаю, они смогут докопаться до истины, раз департамент полиции решил пренебречь обязанностями.

В общем – ушел господин Сасаки обиженным, с кислой миной на лице. Я же все пытался понять, какие именно неприятности на нас сгрузят по итогам устроенной заварухи. Для страны, где одно убийство при помощи огнестрела в год – это уже событие гигантского масштаба, как должны воспринять полномасштабное вооруженное столкновение в столице, в результате которого наплодили гору трупов, изрешетили частную собственность и перепугали обывателей до мокрых подштанников?.. Вот и я без понятия. А знать надо, мне линию поведения придется выстраивать и удар принимать на себя, прикрывая клан и команду.

Судя по всему, полицейские чины ждали, когда я в сознание вернусь. Потому что появился дознаватель сразу, только глаза открыл. Но вот палата опустела и ко мне приковыляли оба брата-акробата: Масаюки и Нобору. В бинтах, с полосками лейкопластыря на мятых рожах. Красавцы.

– Вы как?

– Все хорошо, господин, – кланяются. Блин, и не дотянуться до них ничем – руки пока толком не шевелятся.

– Конечно хорошо, на своих двоих передвигаетесь… А вот с памятью у вас не очень. Как ехали до места – вроде помните, а потом стрельба, машину о грузовик ударило – и все, провал. С любыми вопросами – ко мне.

Еще один поклон. Будут молчать. Скорее всего, они и до этого рта лишний раз не открывали, но лучше повторить. И я более чем уверен, что палата на прослушке стоит. Поэтому – не видел, не слышал, дурак-дураком и с любыми вопросами по инстанции. А с меня взятки-гладки. Я злой сейчас. И главным образом – на себя, придурка. Думал, что придется морды бить шпане подзаборной, а не организованной группе ликвидаторов, усиленных абэноши. Кстати, с колдунами неплохо получилось. Неплохо, потому что теперь это мой джокер, который кроет любую чужую масть. И который я буду использовать при любой попытке на меня и моих людей наехать. Ибо нефиг.

– Отдыхаем, лечимся, потом домой поедем.

– Не на чем ехать, господин, – вздыхает Окамото-сан. – Фото показывали – там все в решето.

– И что? Можно подумать, кузовного ремонта у нас найти нельзя. Где-то на складе два контейнера с запчастями стоит. Поэтому – ласточку нашу отремонтируем. И салон заново кожей обтянем. И двигатель подшаманим. Если надо – то и чего посерьезнее в дверях установим, чтобы даже из гранатомета нельзя было расковырять. Не волнуйся, Нобору-сан, это решаемая проблема. Даже не проблема, а так, мелкое недоразумение. Раз мы живы, остальное потихоньку исправим. Главное – враги сдохли все, до последнего ублюдка. А мы выкарабкались назло всему. Поэтому будет у нас и машина, и гараж для нее, и еще мастера хорошего найдем, кто по вечерам станет в потрохах копаться и ворчать по привычке.

Улыбаются. Пока еще осторожно, но я ощущаю, как страх за полудохлого оябуна начинает медленно исчезать из глаз. Вот он я – с боевым настроем, бодрым настроением и планами на будущее. Значит – все в порядке. Мироздание вернулось на привычные рельсы.

Моя “Моторолла” приказала долго жить. Часы обзавелись парой глубоких царапин на стекле, а телефон крякнулся. Поэтому воспользовался трубкой Мэсейуки. Как он ее припрятал и не отдал проверяющим – без понятия. Зато несколько звонков сделал. Сначала опекуну, как мог успокоил. Аки-сан пожаловался, что ко мне не пускают. Поэтому приходится дома в одиночестве страдать. Пообещал вернуться как можно быстрее. Сказал, что случайно рядом с чужой дракой проезжал, чуть прилетело – но я уже как неубиваемый покемон готов прибежать и приготовить ужин. Вроде перестал волноваться, пообещал ждать.

Затем отзвонился на номер, который мне господин Гото дал для разных сообщений по открытой линии. Судя по голосу, ответила его секретарь. Сразу сообразила, кто звонит и сообщила, что обо мне не забыли и навестят. Пожелала скорейшего выздоровления и даже похвалила за проявленный самурайских дух и выдающееся мужество