Оябун молчит, разглядывает меня. Руки сложил поверх набалдашника трости, задумчиво покачивает ее туда-обратно.

– Когда ты пришел ко мне, Тэкеши-сан, я тебе сразу сказал – абэноши выбирают другой путь. Мало того, на меня сейчас начали оказывать давление. Серьезное давление. Хотят, чтобы семья дала тебе возможность вернуться к обычной жизни и расторгла соглашение… Поэтому я, как умудренный жизнью человек, вынужден тебя спросить. Не жалеешь, что пришел в Инагава-кай? В нынешней ситуации мы можем позволить тебе попытаться вернуться к одаренным. Мы поймем.

Молчу, пытаюсь собраться с мыслями. Потом кланяюсь еще раз и заявляю:

– Если господин считает, что я уронил честь семьи, прошу разрешить выполнить сеппуку. Для меня больно слышать, что семья решила отказать мне в доверии.

– Уронил честь семьи? О чем ты, Тэкеши-сан? Все Токио, весь Ниппон обсуждает эту битву. В которой юноша вместе с двумя верными слугами уничтожил семнадцать врагов, из которых двое – сильные абэноши. Вы не сдались, вы дрались до последнего и покрыли себя славой. И я очень доволен, что в семье есть сын, способный постоять за себя и дать отпор любому… Доверие, ха… Весь клан ждет твоего выздоровления, чтобы отметить это как следует… Имя Инагава-кай прозвучало по всей стране. Многие простые люди говорят: “вот истинные самураи, не побоявшиеся бросить вызов зажравшимся колдунам”. Поэтому не вздумай принижать сделанное и корить себя за чужие ошибки. Ты поступил правильно.

Выпрямляюсь. Похоже, оябун абсолютно серьезно воспринимает мой эпический провал как великую победу. С превосходящими силами противника мордовались? Да. Победили? С разромным счетом. Кто-то пал смертью героя? Нет – все живы и местами здоровы. Да еще в газетах склоняют не нас, как провинившихся, а одаренных и службы, их курирующие.

– Какую официальную версию сообщила полиция?

– Сегодня утром была прес-конференция. Ты случайно попал на место, где наркоторговцы проводили сделку при поддержке двух зависимых абэноши. Они приняли тебя за конкурента и попытались уничтожить. Наркотики поставляла китайская диаспора, двое ее представителей опознаны среди погибших. Вы чудом выжили. К тебе и сятэй вопросов нет. Может быть еще вызовут для дачи показаний, но после завершения лечения вернешься домой.

– Значит, китайцы.

– Именно. Умудрились на чужой земле завести свои порядки. Одни неприятности от варваров.

– Насчет инцидента. К сожалению, парни ничего толком не помнят. И я не до конца все восстановил в памяти. Вряд ли смогу что-то полезное сообщить полиции.

– Что сможешь, у них и так улик несколько грузовиков насобирали, – усмехается оябун. Медленно поднявшись, еще раз уточняет: – Значит, не передумал?

– Господин, для меня великая честь служить клану и защищать его интересы от любых врагов, внешних и внутренних.

– Хорошо. Рад, что не ошибся в тебе… Выздоравливай. Там тебе дети и братья собрали фруктов и разных деликатесов, надеюсь, врачи разрешат что-то попробовать. Жду тебя, как на ноги встанешь.

Втроем кланяемся вслед. Стоявший у двери Норайо Окада с легкой улыбкой кивает и следует за Гото. Дверь закрывается, я перевожу дыхание. Не суть важно, что там дальше будет с магическими фокусами, но место в Семье я не потерял и даже явно заработал дополнительные очки. Спятивший мир и вывернутое на изнанку местное самосознание. Раз успешно мечом недругов потыкал – то молодец. Теперь бы только от важности не лопнуть. Ведь я-то знаю, сколько раз слажал и во время подготовки к мордобою, и во время него. Говорить вслух особо не стану, а выводы сделаю. Чтобы не сдохнуть в следующий раз.

Кстати, мои телохранитель и водитель довольны донельзя. Мало того, что их непосредственный начальник отчебучил нечто невероятное на весь Ниппон, так за это еще и похвалили.

Самое очумелое – если бы мне приказали брюхо вскрыть, повторили бы следом, не задумываясь. Я только сейчас сообразил, что ставил на кон не одну голову, а три. И ведь считают это в порядке вещей.

Спятившая страна. И я, заразившийся всеми местными заморочками и уже вросший в этот перевернутый мир.

Вечером директор и владелец Аючи Банка принимал гостей. Точнее, гости сами пришли. Без приглашения. Устроились в кабинете и стали задавать крайне неприятные вопросы. О том, кто нанял банду отморозков с оружием. Какие цели при этом преследовались? Почему скоропостижно скончались друзья Юмы Хаяси? И где один из троицы, который пропал после школы и до сих пор не найден? И не слишком ли много пропавших?

Больше часа запускали ежей под шкуру. Изао Ямасита под конец думал, что здание покинет в наручниках. Но – обошлось. Палочкой-выручалочкой оказался факт, что бедолагу Юми так и не нашли. Поэтому он, как работодатель господина Хаяси, принимал посильное участие в поисках. Не сам – он нанял специалиста, которого ему рекомендовали уважаемые люди из военного министерства и финансового департамента.

Отвязались. Правда, напоследок молчавшая все время невысокая стройная женщина с легкой ухмылкой припечатала:

– Когда мы найдем господина Кикути, то зададим ему аналогичные вопросы. И поверьте, он на них ответит. А еще я буду признательна, если вы поумерите свою прыть и не станете изображать из себя опору нации. То, что позволительно аристократам или абэноши, не приветствуется в вашем исполнении. Одаренные очень хотят пообщаться с вами лично. И если ваш банк и служба безопасности устроят что-то подобное еще раз, мы отойдем в сторону.

Вот стерва! Угрожать ему в лицо! И мало того, делает это женщина, унижая его в присутствии остальных господ из различных спецслужб.

Скрипя зубами Яамасита поклонился и стоял сгорбившись, пока дверь не закрылась за визитерам. После чего подошел к телефону, задумчиво поднял трубку и прошипел:

– У вас есть только один способ оправдаться за тот бардак, что устроили. Я хочу лично встретиться с Риота Кикути. С этим старым куском дерьма, втравившим меня в чудовищные неприятности… Найдите его. И привезите. На ленточки я его сам распущу.

Вопросы они к ублюдку накопили, как же. Если пердун распустит язык, то у Изао Ямаситы будут очень большие проблемы. Куда как больше, чем уже свалившиеся на голову. Потому что одно дело – находиться в списке подозреваемых и отбиваться от любых претензий, прикрывшись пропавшим школьником. И совсем другое, когда на тебя дадут