и предлагал со своей стороны британским лидерам посетить его в Москве.

Еще года за три до смерти Сталина Маленков уже был вторым по значению человеком в партии и государстве. Никто не делал секрета из того, что он является не просто фаворитом вождя, но и наиболее вероятным его преемником. Поэтому никого не удивило назначение Маленкова после смерти Сталина на пост руководителя правительства страны. К тому же Георгий Максимилианович по-прежнему председательствовал на заседаниях президиума ЦК.

Тот факт, что именно он первым выступил на траурном митинге во время похорон Сталина, всеми был расценен однозначно: с трибуны мавзолея говорил новый лидер страны. К тому же все знали, сколь тесные дружеские отношения у Маленкова были с Берией, вновь возглавившим после смерти Сталина всесильное министерство госбезопасности.

Арест и казнь Берии в 53-м стали не только победой Хрущева в устранении могущественного руководителя Лубянки, но и резко ослабили позиции Маленкова. У него фактически не осталось союзников в президиуме ЦК. Молотов и Каганович за спиной Маленкова презрительно называли его «Маланьей», явно имея в виду женообразный облик недавнего фаворита Сталина. Хрущеву не составило большого труда в течение всего лишь одного года лишить Маленкова и поста премьер-министра и роли руководителя партии, которую Никита Сергеевич взял на себя.

Лондонские встречи и переговоры опального премьера с лордом Ситриным, министром энергетики Великобритании, поездка Маленкова по стране и реакция на нее британской общественности и политических кругов, должны были, по замыслу Кремля, стать индикатором отношения Лондона к перспективам возможного сближения с Москвой.

Г. М. Маленков в Лондоне

Посольство и его разведывательные резидентуры в конце марта трудились в поте лица, чтобы сразу по завершении визита Маленкова подготовить и направить в Центр донесения по различным аспектам состоявшихся встреч и переговоров. В целом советский министр получил благоприятный прием. Даже ревностно относившаяся к англо-советским контактам американская пресса публиковала скорее снисходительные, чем критические материалы о визите «большевистского комиссара по энергетике».

«Он такой аккуратный, прямо как настоящий американец!» — цитировал мнение о Маленкове одной лондонской домохозяйки американский еженедельник «Тайм». «Он − вылитый Чарльз Лоутон, только моложе и веселее» — это сравнение советского министра с популярным британским киноактером, данное на улицах Лондона, приводили в дни визита многие зарубежные издания.

Маленков явно понравился англичанам. Он немного говорил по-английски, неплохо разбирался в английских традициях и культуре, был общителен и обладал харизмой, необычной для людей его возраста и комплекции. Георгий Максимилианович, например, не побоялся в один из дней визита остановить посольский ЗИС в центре города и, к ужасу службы безопасности, отправиться на прогулку по Трафальгарской площади, запросто общаясь по пути с лондонцами.

Все эти детали визита отставного премьера, безусловно, были отражены в донесениях, подготовленных резидентурой КГБ для московского Центра. И все они прошли через руки Модина.

Ю. И. Модин с супругой

Он исполнял обязанности резидента. Эта командировка, как сказали ему в Москве, была временной. Юрию Ивановичу надлежало, в первую очередь, контролировать ситуацию вокруг попавшего под подозрение Кима Филби, нашего многолетнего «крота» в МИ–6, а также заниматься разведывательным обеспечением визита Хрущева и Булганина в Великобританию.

При этом Центр полагал, что Модин еще молод и недостаточно опытен, чтобы быть утвержденным в качестве полноправного резидента. Хотя его способностей и достижений никто не отрицал.

Интерес к военному делу и разведке Юрий Иванович позаимствовал у своего отца, фельдфебеля царской, а затем комиссара Красной армии на Дону.

После окончания школы Юрий поступил в Высшее инженерно-строительное училище военно-морского флота. Но его он закончить не успел. Началась война. Модина пригласили на работу в НКВД.

Юрий Иванович согласился. Но с условием, что как только закончится война, его с этой работы отпустят и он продолжит учебу.

Со знаменитой «кембриджской пятеркой» Модин начал работать в 1943 году, когда изучал их дела. Говоря языком спецслужб, «осуществлял техническую обработку агентурной информации».

А через пять лет его направили в Англию. Он поддерживал непосредственные контакты с Берджессом, Кернкроссом, Блантом, Филби.

Когда иностранный дипломат приезжает в страну, буквально через месяц за ним начинают ходить. За Модиным ходили постоянно. Но ему удалось создать себе имидж простачка, он никогда от английской контрразведки не бегал. Наоборот, когда его теряли, Юрий Иванович «подсовывался» на глаза британским «топтунам».

МИ–5 ничего не могла доказать, ни в чем не могла его обвинить. Тем не менее контрразведка ходила за ним «плотно»…

Лондонская резидентура КГБ в те годы была одной из ключевых в разведывательной работе. Центр интересовали, прежде всего, перемены в военно-политических параметрах Великобритании. А они по-прежнему определялись «особыми отношениями» с Соединенными Штатами Америки.

Это словосочетание — «особые отношения» — пустил в оборот в начале второй мировой войны сэр Уинстон Черчилль. Тогда в обмен на долгосрочную аренду управляемых Британских территорий, в частности Ньюфаундленда, Вашингтон передал Лондону пятьдесят эсминцев и предоставил ряд существенных привилегий в закупках американских вооружений.

Эта «особость» двусторонних отношений, безусловно, сыграла свою позитивную роль в разгроме фашистской Германии. Ну а после сорок пятого года была поставлена на службу войне холодной — с нашей страной и ее союзниками по социалистическому лагерю и Варшавскому договору.

Основную роль в особых отношениях Лондона и Вашингтона играл так называемый закон Мак-Магона. Он позволял Соединенным Штатам делиться с Великобританией своими атомными секретами. Собственно, Англия и стала мировой ядерной державой не в последнюю очередь благодаря сотрудничеству двух стран в рамках Манхэттенского проекта. Военно-технический альянс Лондона и Вашингтона был и оставался краеугольным камнем двусторонних отношений.

Великобритания, как известно, стала третьей в мире страной-обладательницей ядерного оружия. 2 октября 1952 года она провела первое испытание своей атомной бомбы. Были построены и работали на полную мощь крупные ядерные реакторы в Колдер Холле и Чэпелкроссе. Готовился выйти на проектную мощность реактор и химический завод по производству плутония в Уиндскейле. Строился крупный завод по производству урана–235 в Капенхерсте. Активно использовались всё нараставшие мощности арсенала в Олдермастоне, где шло конструирование и сборка атомного оружия. Лучшие научно-технические силы страны были собраны в Харуэлле, неподалеку от Оксфорда. Там формировался главный научный центр британской ядерной программы.

В поле интересов лондонской резидентуры входили практически все основные ядерные объекты на Британских островах. Надо сказать, их было немало для скромной по размерам страны. И за ними за всеми велось пристальное наблюдение.

Кроме того, в ту пору в Англии была запущена новая ядерная программа, предусматривавшая производство значительно более мощных термоядерных бомб. Ее кодовое название — «Желтое солнце». Взрывной потенциал