– У меня два верхних этажа, – небрежно бросил он.

Машину открыл улыбающийся портье, и Дариус отдал ему ключи, а сам обошел вокруг машины, открыл Летти дверцу и протянул ей руку.

Она вложила свою ладонь в его, и Дариус провел ее через величественный вестибюль с высоким потолком.

– Добрый вечер, мистер Кириллос, – поздоровался консьерж. – Какая холодная погода. Надеюсь, вы не замерзли?

– Не замерз. Спасибо, Перри, – ответил Дариус.

Он поднес брелок с ключом к панели лифта и нажал на семидесятый этаж. Дариус не отпускал руку Летти. Он стоял совсем близко, возвышаясь над ней, от него исходило тепло. Летти закусила губу, не в силах посмотреть на него. Они вошли в лифт, и она уставилась на электронное табло, где мелькали цифры этажей: шестьдесят восемь, шестьдесят девять, семьдесят…

Звякнул колокольчик, и двери раздвинулись.

– После тебя, – сказал Дариус.

Летти шагнула вперед, он вышел следом, за спиной бесшумно закрылись двери лифта.

Они шли через холл под современными хрустальными светильниками. Летти смущал стук резиновых подошв ее специализированных туфель по мраморному полу. Но красивое лицо Дариуса оставалось бесстрастным. Они вошли в большую комнату высотой в два этажа, мебели почти не было, а та, что стояла, была угловатая в черно-серой гамме. Повсюду, куда ни повернись, окна от пола до потолка.

Дариус снял пальто, не зажигая света.

Летти, нервно сжимая ремень сумочки, посмотрела в окна. Она увидела темный массив Центрального парка, высокие здания у реки Гудзон и огни Нью-Джерси вдали, а на юге небоскребы Среднего Манхэттена с Эмпайр-стейт-билдинг. Сверкающих огней ночного города было достаточно, чтобы осветить пентхаус.

– Какая красота. Потрясающе, – вырвалось у нее. Она прижалась лбом к холодному стеклу, глядя вниз на Парк-авеню. Машины и желтые такси выглядели крошечными муравьями. У Летти едва не закружилась голова от такой высоты… она словно находилась в облаках.

– Красота – это ты, Летисия, – произнес за спиной хриплый голос.

Она обернулась. Синий свет газового камина падал ему на лицо. С чего она взяла, что Дариус не изменился?

«Он совершенно изменился».

В тридцать четыре года он уже не был стройным, худощавым юношей, а превратился во внушительного мужчину, широкоплечего и мускулистого. Прежде у него были темные беспорядочные кудри, теперь – короткая стрижка, подчеркивающая строгую линию скульптурно вылепленных скул.

Все в Дариусе теперь сдержанно-строго, начиная от покроя дорогой одежды – черная рубашка с незастегнутой верхней пуговицей, черные брюки, черные кожаные ботинки – и заканчивая манерой держаться. Губы утратили мягкость, были изогнуты в надменной и даже злой полуулыбке.

Он возвышался над ней подобно королю в своем дворце – пентхаусе, – а весь город Нью-Йорк лежал у его ног.

– Летисия…

– Летти, – поправила его она и выдавила улыбку. – Меня больше никто не называет Летисией.

– Я не мог тебя забыть. И то лето, когда мы были вместе…

То лето… Танцы на лужайке. Поцелуи ночью после ее бала дебютанток. Бегство от любопытных глаз слуг в огромный гараж Фэрхоулма, где они неделями прятались в винтажных автомобилях. Она была готова уступить ему во всем.

Но Дариус не хотел близости без свадьбы, он хотел, чтобы их любовь была закреплена браком.

– Нет. Пока ты не станешь моей женой… – шептал он, когда они, полуодетые, сжимали друг друга в объятиях, тяжело дыша на заднем сиденье старинного лимузина. – Пока ты не станешь моей навсегда.

Это время не настало. Их роман был запретный. Ей едва восемнадцать, она дочь хозяина, он старше ее на шесть лет и сын шофера.

У них было лето невинной страсти, а когда ее отец узнал об этом, то приказал Дариусу убираться вон. Целую неделю Дариус и Летти не виделись. Потом он ей позвонил.

– Давай убежим, – предложил он. – Я найду работу, мы снимем мансарду в городе. Главное, чтобы мы были вместе.

Летти не могла не уступить ему. Поэтому они решили убежать на Ниагарский водопад – «столицу молодоженов».

Но в ту ночь, когда он ожидал ее в машине за воротами Фэрхоулма, Летти не появилась.

И она не отвечала на его бесконечные звонки. На следующий день она даже убедила отца уволить Юджиниуса Кириллоса, отца Дариуса, который проработал в поместье шофером двадцать лет.

Даже тогда Дариус отказывался поверить в их разрыв. Он продолжал звонить до тех пор, пока не получил сухое сообщение:

«Я использовала тебя, чтобы привлечь внимание другого. Он богат и обеспечит мне ту жизнь, которую я заслуживаю. Неужели ты на самом деле думал, что такая девушка, как я, согласится жить в мансарде с таким, как ты?»

Это сработало.

Но это было ложью. Никакого другого мужчины не существовало. В зрелом возрасте двадцати восьми лет Летти все еще оставалась невинной девушкой.

Все эти годы она клялась себе, что Дариус никогда не узнает, какую жертву она принесла, чтобы он смог следовать своей мечте. Пусть это и означает ненависть к ней.

Но Дариус, судя по всему, узнал правду. А иначе как объяснить то, что он ее нашел?

– Значит, тебе известно, почему десять лет назад я предала тебя? – Летти была не в силах встретиться с ним взглядом. – Ты меня прощаешь?

– Не важно, – оборвал ее он. – Сейчас ты здесь.

Она все же взглянула на него и увидела животный голод в его глазах.

Он снял ремешок сумки с ее плеча, снял с нее пальто.

Летти посмотрела на форменное платье с пятном от кофе – еще одно было от кетчупа около беджика с ее именем слева на груди – и прошептала:

– Неужели ты до сих пор… хочешь меня?

– Я хотел тебя тогда… – Он взял в ладони ее лицо и прошептал: – И хочу сейчас.

Жаром обдало все ее тело. Она облизнула губы. Взгляд Дариуса упал на ее рот.

Он снял заколку с ее волос, и длинные пряди рассыпались по плечам. Дариус погладил ее по щеке.

Он такой высокий, до него не дотянуться. У Летти внутри все трепетало, в точности как в те дни, когда ей было восемнадцать. Быть с ним рядом сейчас… Вся та мука, боль, печаль и усталость прошедших десяти лет исчезли подобно дурному сну.

– Я так долго скучала по тебе, – задыхаясь, сказала она. – Ты – все, о чем я мечтала…

Он приложил к ее губам палец. Боже! Достаточно легкого прикосновения, чтобы ее прострелило насквозь. Терпкий мужской запах ударял Летти в голову. Запах Дариуса…

Дариус крепко обнял ее, опустил голову к ее лицу. Его поцелуй был обжигающим и совсем не нежным, щетина колола ей кожу. Летти поцеловала его в ответ, сгорая от желания.

У него вырвался глухой стон, и он прижал ее к стене. Рывком расстегнул все пуговицы на платье. Летти охнула – он видит ее грудь в незатейливом бюстгальтере, видит простые трусики.