– Кормщик Каллиний всегда привязывал челнок прочной веревкой, – немедленно вступился за своего подопечного Рысь. – Тому найдется немало свидетелей, и, если будет позволено, я их всех перечислю.

– Верю, – отмахнулся судья, по всей видимости не имевший никакого намерения затягивать дело. – Принадлежащая Нумерию вещь, утерянная нанимателем вследствие воздействия непреодолимой силы – ведь все мы помним тот страшный ураган! – несомненно, относится к неделимым, движимым и простым. Однако вопрос: считать ли ее индивидуально-определенной?

– Конечно же нет, уважаемый судья! – обрадованно закричал Лупоглазый Тит. – Это родовая вещь, только родовая! Если ответчик не хочет платить, так пусть просто заменит ее на подобную по роду вещь – любую лодку. Мой подзащитный, думаю, вполне согласится на это!

Кормщик съежился – Юний хорошо знал, что лишних денег у него не было. Иначе стал бы он нанимать чужую лодку? Конечно, приобрел бы свою.

– Хочу задать один вопрос истцу, господин судья, – попросив слова, улыбнулся Рысь и, получив милостивое соизволение, повернулся к лодочнику: – Твой челнок относился к вещам заменимым или же нет?

– Конечно же, он это… для меня незаменим, вот! – Глаза Нумерия алчно блеснули, а его адвокат, услыхав такое, в ужасе схватился за голову.

– О, боги, – тихо шептал Лупоглазый Тит. – За что вы послали мне такого глупца? Ведь я же предупреждал его, чтоб без моего разрешения ничего не говорил!

– Ага! – Рысь довольно усмехнулся. – Раз вещь отнесена владельцем к категории незаменимых, то по закону должник освобождается от обязательства, если утрата вещи произошла без его вины!

– О, нет! Нет! – закричал Тит. – Мой подопечный ошибся, он вовсе не это хотел сказать.

Судья поморщился. Нехорошая это была тяжба – нудная и бесконечная. Слишком уж много вопросов возникало в этом на первый взгляд простом деле. С одной стороны – ураган. Действительно, обстоятельство непреодолимой силы, стихийное бедствие – сколько черепицы тогда сорвало с крыш. Кстати, сорванная ветром черепица ушибла некоторых прохожих, и те обратились в суд с исками против домохозяев – почему те не укрепили как следует свои крыши? Выиграли… Так и здесь может быть: привязывал ли наниматель лодку или нет, а если привязывал, то крепко ли и чем – простой веревкой или цепью? От всего этого у Фабия Рутина пухла голова. Вообще-то, конечно, кормщик должен был заплатить… Но никак не двести пятьдесят сестерциев, а куда меньше. Эх, был бы лодочник не таким алчным, давно бы уже закончили дело. А так, кто его знает, этого Нумерия? Накатает еще жалобу претору, да и Лупоглазый Тит, защитничек, тот еще прощелыга!

– Уммм, – судья скривился, словно от зубной боли, и предложил обеим сторонам определиться насчет суммы.

– Подождите пока с суммой, – махнул рукой Рысь и повернулся к судье: – Хочу кое-что напомнить и уточнить.

– Давай, – кивнул Фабий.

Юний улыбнулся и поклонился:

– Моему подопечному, кормщику Каллинию, совсем недавно, в декабрьские ноны, исполнилось двадцать пять лет…

Услыхав это, Лупоглазый Тит посерел – как же он не учел этот скользкий момент? Ну, как же?

– А следовательно, – уверенно продолжал Юний, – в июне, во время заключения договора с лодочником, ответчик по закону являлся несовершеннолетним, а значит, лицом ограниченно дееспособным, то есть имел право беспрепятственно расторгнуть договор. Что по его поручению и сделал месяц назад его попечитель Авл Пассий – вот он сидит в пятом ряду.

Авл Пассий, неприметный дядька в потертом плаще, встал и молча поклонился.

Судья еще больше нахмурился – дело опять затягивалось.

– Впрочем, – улыбнулся Рысь, – мой подзащитный готов выплатить истцу определенную сумму, только не сразу, а в течение какого-то времени, скажем, года-двух.

– Года? Двух? – вдруг распалился лодочник. – А мне денежки сейчас нужны, ух! Ах ты! – С разъяренным лицом он повернулся к Титу: – Ты ж мне обещал, что…

– Спокойно, уважаемый Нумерий, спокойно! – вскочил тот. – Если потребуется, мы напишем апелляцию, а сейчас… Господин судья, могу я предо…

Судья вдруг улыбнулся и, не дослушав адвоката истца, махнул рукой.

– Сальвиний Вер, – обратился он к тому самому бородачу в волчьем плаще. – Поведай-ка нам о том, как осенью, после урагана, ты отыскал в низовьях реки чужую лодку!

Ах, вот оно что! Юний ухмыльнулся. Так, значит, этот непонятный тип – креатура судьи! Добросовестный приобретатель бесхозного имущества! Нашел… Нашел лодку! Ну конечно, же, кроме лодки он должен будет вернуть хозяину и все доходы с нее, начиная с сегодняшнего дня.

Лодочник и его представитель разом повеселели, да и судья был рад побыстрее закончить дело. Ай да судья, ай да Фабий Рутин! Молодец, не терял времени даром. Хотя это скорее и не судья сделал, а претор, вызвавший своей властью всех возможных свидетелей.

Когда Юний вышел из базилики, на улице вовсю лил холодный дождь пополам со снегом, порывистый ветер бросал это мерзкое месиво прямо в лицо, не помогал ни капюшон, ни плащ-пенула, ни верхняя шерстяная туника. Брр! Ну и холодина.

Пока длился суд, небо, еще с утра высокое и голубое, затянули серые угрюмые тучи, задул ветер, но, вместо того чтобы разогнать облака, пригнал их еще больше. Вокруг резко потемнело, и редкие прохожие попрятались под крышами портиков. Августа Треверов – старая столица Белгики, город, где вот уже около года проживал молодой юрист Ант Юний Рысь Юстус – бывший британский легионер, бывший страж императора, бывший гладиатор и бывший раб, родившийся в далекой стране на берегах Нево – огромного озера-моря. Уж там-то подобная погода не была редкостью!

Юний поежился, вспомнив, как именно в такой дождь с мокрым снегом однажды преследовал на охоте лося, огромного злобного быка, внезапно решившего перейти от бегства к нападению. Бегущему первым Тарму, парню из рода Доброя, отца Рыси, копытом снесло полчерепа, другого чуть замешкавшегося охотника разъяренный зверь поднял на рога, третьего… Третьим был Рысь, совсем недавно получивший это имя. Сколько ему тогда было? Двенадцать? Да, пожалуй, так… Лось, озлобленный рогатый гигант, кося красным глазом, попер на него так, что Рысь едва успел отпрыгнуть в сторону, а затем, как учил отец, бросился брюхом на землю и, проскользнув у самых копыт, ударил рогатиной в сердце быка. Лось захрипел, замотал башкою и мягко повалился в мох… Да, если б отец не обучил кое-чему, Рыси пришлось бы плохо. Доброй ведал многое и многое мог. Недаром же его, пришельца из южных краев, приняли в род и даже со временем избрали вождем. Доброй явился из земель народа, который римляне иногда называли антами, а иногда – венедами. Сами же себя эти люди звали «словене» – «ведающие слово». Об этом много рассказывал Доброй своему сыну от Невдоги, дочери старейшины веси – племени, населявшего непроходимые леса к востоку от Нево-озера, или Альдейги, как его еще называли. Доброя уважали, но все же считали чужаком, а жрец Кердай проявлял к вождю откровенное недоверие и враждебность. Именно он, Кердай, настоял на том, чтобы во время неурожая в жертву богам принесли дочку старейшины, которая так нравилась Рыси… А в общем, жить было можно. Рысь любил охотиться, преследовать хитрого и сильного зверя. Обучаться военным приемам – метанию копья, стрельбе из лука, борьбе – ему тоже нравилось…