– Мамочка, оставьте сына и ждите в зале. Мужчина должен быть независим от родительской опеки с малых лет, – отчитал меня незнакомец. Я открыла рот, чтобы возмутится, но его взгляд мне дал понять, что возражать беспочвенно. Я понимала, что он прав.

– Сынок, я буду в тренировочной, – обратилась к ребенку и поспешила прочь. Дойдя до выхода, затормозила, подняла взгляд на парня, давая понять, чтобы пропустил. Он все это время не сводил с меня глаз. Секунд десять мы боролись в безмолвном поединке, как он сдался, опустил взгляд на ноги и повернулся боком, чтобы пропустить. Этот мальчик меня разозлил. Мне давно состоявшейся тридцатилетней женщине требовалось лишь уважение. Оказалось, что наш любимый тренер на последнем спарринге получил сочетанную травму: разрыв сухожилия и перелом, и теперь на пару месяцев нас будет тренировать молодой мастер спорта, с которым мы так неприязненно имели столкновение в раздевалке. Меня он почему-то взбесил своим всезнайством детской психики. У самого наверняка еще нет детей и в проекте, а поучает, как многодетный отец со стажем. После своего бывшего мужа я мало доверяла существам мужского рода и мое расположение надо было еще заслужить.

– Дети, – обратился к собравшимся ребятам тренер. – Меня зовут Халид Русланович Дамиров и на ближайшие несколько месяцев, может меньше, я буду вашим наставником. Сейчас мы проведем перекличку и немного познакомимся.

На этой ноте он сел на скамью, достал ежедневник в кожаном переплете и начал опрос: как зовут, сколько лет и каков стаж тренировок, какой носит пояс тот или иной ребенок. В нашей команде было двенадцать ребят, из которых только четыре девочки. Да, спортивная борьба набирала обороты и все чаще привлекала нежный женский пол. Эмансипация впитывалась со сказками мамой на ночь.

Я сидела поодаль от шумной ребячьей толпы. Наш прежний тренер Антон Андреевич не был против, если родители присутствовали на тренировках. Сейчас же чувствовалось напряжение. Как будто я нарушала чьи-то правила. И было отчего: все то время, что Дамиров расспрашивал подопечных, он то и дело бросал на меня взгляды. Честно, я не понимала их оттенка, как будто он сам не понимал, почему так часто вскидывает на меня глаза. И, когда выяснив нужную информацию, вдруг повернулся ко мне всем корпусом, задал вопрос: – Ну, а вас как зовут?

Все дети разом повернулись ко мне, заулыбались. Я немного стушевалась от этой прямоты.

– Мама, ну что ты молчишь? – выкрикнул мой сын.

Я облизала нервно свои губы, чем еще больше привлекла внимание тренера. Прокашлялась.

– Гюнель, Гюнель Захаровна, – подчеркнула официальность знакомства.

Мне “панибратство” с ним ни к чему.

– Я так понимаю, что у вас пояса нет и боев с победой тоже?

(Он серьезно это спросил?)

Дети захихикали.

– Н…нет, – я аж заикаться начала. – Я тихонечко со скамьей обычно воюю – растерянно приподняла брови.

– Значит пришло время для действий. Присоединяйтесь к нам. Покажу вам несколько уроков самообороны.

Дети засмеялись, загалдели, подбадривая. Сын кричал: – “Мама, давай жги”.

Тренер встал, шлепнул в ладоши, призывая к тишине и началу занятий.

– Так, все идем на разогрев.

Ребята побежали заниматься, а я сидела, словно приклеилась. Он же пошутил? Он просто меня разыграл! Дамиров подошел ко мне ближе, наклонился, уперся ладонями в свои бедра и пристально посмотрел в глаза. Я не знаю какой он ответ там надеялся рассмотреть, но явно не мое несогласие.

– Я не ясно выразился, Гюнель Захаровна?

– Что? Я не понимаю, Вы же не серьезно?

– Вполне серьезно. У вас подходящий для тренировки костюм, вот мы и проверим вашу подготовку. Не бойтесь, я не стану вас нагружать, для начала только элементы растяжки.

В последнее слово он вложил некий сексуальный подтекст, как будто он хотел подготовить меня для чего-то более интимного в дальнейшем. Я не собиралась поддаваться на эту провокацию, но заметив ехидцу в его темных глазах-бусинах, говоривших: ”если ты трусиха, то я разочарован”. И тут во мне воскрес протест. Я ведь сильная мама, волоку на себе сына, обеспечиваю себя. Потому что алименты, что посылал экс-муженек слабо именовать финансовой поддержкой.

– Хорошо, я попробую.

– Обувь снимайте, в нашем виде спорта для удобства необходима голая стопа.

И выразительно взглянул на мои кеды. Сегодня я одета была в тонкие трико мятного цвета и трикотажный серый топ без рукавов. Он едва ли прикрывал резинку на спортивных брючках. Август выдался нетипично прохладным. Я послушно разулась, оставила вещи и обувь у скамейки и последовала за тренером. Пол был устлан тонкими матами, дети уже знали все упражнения для разогрева, выпады, приседы, потягивания. Я же стояла растерянная, не зная с чего начать. Подсматривала за тренирующимися и, поняв азы, начала повторять несложные упражнения. Не смотря на юный возраст учителя, дети ему охотно подчинялись. Когда ученики были поставлены в спарринг, Халид Русланович подошел ко мне на расстоянии пару метров и, снисходительно улыбнувшись, спросил: – У вас что, совсем нет опыта в занятиях спортом?

– Ну, кроме ходьбы по пересеченной местности и плавания, пожалуй, нет.

– У вас тело деревянное.

Я запыхтела на эту реплику.

– Давайте я покажу как, – и встав сбоку от меня, потянул в наклоне вперед, поддерживая ногу вытянутой. При этом руки его коснулись открытого участка лодыжки, а вторая рука легко легла на мою поясницу. Там, где как раз мой короткий топ давно сдвинул границы кверху. Меня от одного его касания чуть не повело на бок. Но я выдержала позу балетного арабеска, замерев на несколько секунд. Он отстранился, но не уходил, готовый подстраховать. Так повторилось и с другой ногой. Потом последовали наклоны, полушпагат, попытки встать на мостик и березку. Периодически он отходил к детям, направляя их, но неизменно возвращался, каждый раз находя повод прикоснутся к той или иной части тела, легко и ненавязчиво.

– У вас неплохо получается, Гюнель, можно я буду вас называть по имени? – прошептал Халид мне