В ее глазах на секунду промелькнул испуг, но тут же сменился вызовом.

“О, да, мамочка, как же ты заводишь меня, не представляешь!”

– Елисей, в раздевалку скорее, – подтолкнул легонько ее сына, желая поскорее остаться наедине.

– Здрасти, – услышал виноватый ее голос.

– Гюнель Захаровна, задерживаете тренировку, – не смог отказать себе поиздеваться над девушкой, называя по отчеству.

– Простите, Халид Русланович, это не повторится, – вернула она в ответ, вызывающе подняв подбородок.

Я смотрел в ее болотные глаза и увязал все глубже в их трясине. Я же бабник. Мачо. Казанова. Как меня только не называли женщины, я всех их любил “любить”. Встречал, боготворил, отпускал, не оставляя в своей сексуальной копилке лиц и имен. И они все в большинстве своем сами находили ко мне путь в постель. Гюнель была иной, доселе мне неизвестного замеса. Я ощущал ее присутствие в воздухе и казалось, что дышал неполной грудью, пока она не наполняла его собой. Подобное случилось впервые. И мне была непонятна реакция на эту женщину. То ли дело в ее возрасте, то ли в дистанции, что она держала всякий раз. И с каждым новым двухчасовым свиданием внутри меня начинал парить орёл.

– Прощены, поторопитесь, – и, подтолкнув ее в область поясницы, направил в сторону зала.

Гюнель.

Тренировка проходила в стандартном режиме. Тело мое каждый новый раз все легче воспринимало нагрузки и в душе я радовалась, что все же начала заниматься. Бодрость тела придавала сил и духу. Пришло время для поединка и, раздав детям инструкции, теперь он шел ко мне. Я вся сосредоточилась.

– Гюнель, ты готова, – он скорее утверждал, чем вопрошал, оглядев меня с головы до моих голых стоп, довольный выполняемым инструктажем. – Идем на маты. Сейчас будем производить кумитэ* – встреча рук. Главное правило в расслаблении корпуса и мышц.

Он озвучивал правила, при этом постоянно касаясь меня, поворачивая, нагибая, но не навязчиво, а чисто технически, сосредоточенно.

– Тело максимально легко и пластично, если ждешь нападения.

А я странно подчинялась его воле, молча кивала и выполняла действия. Находила приятным его касания к рукам, спине и бедрам, пусть и через хлопок.

– Так, отлично, – резюмировал мое состояние. – Научись вовремя себя расслаблять и будет успех. А теперь наоборот, группируй себя для атаки.

И стал показывать расстояние, позицию, стойку для нападения и обманные маневры.

– Запомни, в бою все средства хороши, но здесь, на подготовке нельзя бить в лицо, голову, пах. Я впитывала его речь, как мантру, выстраивая список правил и установок в голове, не перебивая и отдавая тело в руки маэстро. Почему-то доверие стало безграничным. – А теперь нападай на меня, – и расслабленно стал ждать моей атаки.

Я сделала выпад, он увернулся, отскочив. Довольно улыбаясь и подбадривая на следующий шаг.

– Хорошо, – услышала его похвалу.

Меня раззадорило. Все повторилось. Я нападала справа, потом меняла тактику, как он мне показал ранее, обманывая и предугадывая его будущий шаг. Меня захватила эта игра тел, рук и ног. Тело обрело другой формат, крылья и по инерции проворачивало движения, как будто в него вогнали чип с полной инструкцией боя. Я начинала понемногу уставать, тогда как мой соперник лишь улыбался и манил, прося раскрыть свои познания на деле. В какой-то момент, решив, что бой пора закончить, ловко перехватил мою руку, сделал подсечку под колено, завалил меня на мат. Быстро, легко, не причиняя вреда телу, а лишь моей гордости. Зажатая между плотным матом и упругим телом Халида, лежала и пялилась в свод высокого потолка надо мной, гадая лишь об одном, как доигралась до этой позиции и мужчине лежащем сверху, что не приходится мне ни мужем, ни любовником. Да и выглядели мы точно не как герои эротического кино. Вокруг шум и крики юных спортсменов, броски, удары. А мы словно в небе парим с парашютом, одновременно вырвавшие его кольцо. Елисей вырвал из атмосферы полета, подбежав с криком: "Мама! Ты ушиблась?"

Дамиров ловко вскочил на ноги, уже тянул мою ладонь с нежной улыбкой на устах. А мне стало смешно. Как давно не было. И, вытянув свою руку из его захвата, откинулась звездой, захохотала. Обстановка разрядилась, у сына исчезал испуг за меня, появлялась ехидная усмешка, говорившая: ”Мама, ты играешь не по правилам, нельзя так пугать свое дитя”.

Халид.

Пока кружил ее в тактике боя, держал себя в руках, не распускал до неприличия, хотя и безумно хотел. Но дико радовался ее тесному присутствию, вдыхая теплый сладкий запах ее вспотевшего тела, и лишь сожалел сейчас об одном, что мы не наедине. А может и к лучшему, что мы были не одни. За себя не ручался. Я желал ее уже всем своим существом, хотел выкрасть как пещерный человек и спрятать от всего мира. Я готов был к ухаживаниям. Столько сколько потребуется. Ее возраст не мог вбить клин. Не мог же? Или мог? Я боялся даже думать об ее отказе. Благодарен ее сыну, что вовремя подскочил к матери. Ощутив ее тело в позиции лежа и под собой, чуть не потерял рассудок. Ее удивленные глаза, приоткрытый рот, обескураженность рвали на клочки мою сдержанность. Хотел одного: впиться в эти естественные губы, запустить ладони в волосы, прогнуть ее тело, подстраивая под своё и любить, любить… С трудом оторвался, сменив позицию, напуская строгий тренерский вид.

– Гюнель Захаровна, вы что, на пляже? Разлеглись тут, – стал журить.

Сын добавил тоже свое слово. Наконец она успокоилась от смеха, который эхом отразился в моих чреслах. Гюнель заняла сидячее положение и послала строгий материнский взгляд на нас двоих. Я поспешил сбежать с поля битвы к своим подопечным. По окончания тренировки попросил ее задержаться, пока дети убежали переодеваться. Вытирая мокрую шею и лоб полотенцем, приблизился на метр к Гюнель, остановился.

– Гюнель, гм. Я могу пригласить тебя на свидание? Ты мне очень нравишься, – я автоматически переходил с ней на “ты“ оставаясь вдвоём. Она молчала, переваривая