нравились бережливость и экономия. Свадьба дочери стала для нее вызовом — сможет ли она достичь максимума изысканности при минимальных затратах. Менее предприимчивую скрягу столь нелегкая задача напугала бы, но только не леди Лакер, та была не из пугливых.

Тем, кто не прожил под одной с ней крышей хотя бы какое-то время, правда открыться не могла. Мисс Кристофер, довольно проницательная особа, ничего не подозревала целых две недели. Разумеется, от нее все скрывалось с особым тщанием, поскольку она являлась кузиной Оглторпа. То, что простая кузина жениха нашла себе временное пристанище у леди Лакер, само по себе было вещью неслыханной. Даже близкому родственнику трудно было проникнуть в дом, ежели это не обещало принести хозяйке какой-либо пользы.

Само собой, для такого приема имелись причины. Леди Лакер совершила вполне естественную ошибку, сочтя двоюродную сестру Оглторпа богатой. Чарльз, отпрыск семьи Лакер, все еще оставался без жены. А у мисс Кристофер, как ей дали понять, имелись отличные связи и обширный круг друзей. Несомненно, некоторые из них имели дома в Брайтоне или Бате. Предоставление же бесплатного проживания нельзя было оставить без ответа.

Мисс Кристофер, называемая теперь Кларой, была сиротой, живущей с теткой, которая только-только вышла замуж и на медовый месяц отправилась в Грецию. Двадцатидвухлетняя племянница в таком романтическом путешествии не могла не стать помехой. Оглторп всего лишь упомянул о затруднительном положении Клары и немедленно получил для нее приглашение. В то время он еще не совсем укрепился в своем решении сделать предложение Присси, так что, нечего и говорить, приглашение его связало. Посему леди Лакер ничуть не пожалела о своей сердобольности, даже когда до нее дошло, что мисс Кристофер не просто небогата, а не имела в кармане и двух су.

Первые недели визита Клары были периодом взаимного узнавания. Клара то и дело наблюдала, как остатки вина из бокалов тайком переливались обратно в графины, а уже почти пришедшие в негодность предметы домашней обстановки ремонтировались и отполировывались, дабы казаться достойными. Все это сложилось у нее в справедливое представление, насколько запущен дом. Несколько приличных старинных предметов мебели создавали богатый фон, все остальное являлось одной лишь видимостью.

Никакую мебель двигать было нельзя, поскольку, ежели она сама не прикрывала облезший участок ковра, тогда ее собственная поцарапанная сторона была прижата к стене. Мейсенский фарфор, украшавший столешницы, нельзя было трогать ни в коем случае. Ежели у него не были приклеены какие-то части, тогда просто имелись сколы или царапины. Невозможно было качнуть стул без риска лишить его ножки, и даже простыни норовили расползтись под беспокойным спящим. Зато при входе в золотой салон можно было подумать, будто перед вами превосходная гостиная. Целых две недели Клара переживала о сохранности окружавших ее предметов, прежде чем поняла, что происходит.

В это же самое время леди Лакер зашла в комнату Клары, когда та гуляла, и увидела, что нижнее белье ее гостьи сшито из чиненного-перечиненного хлопка. Крем для лица был куплен в недорогой лавке (так же, как и ее собственный), расчески и щетки были сделаны из самой простой кости. Все ее деньги, случайно обнаруженные на дне кожаной сумочки для драгоценностей, составляли каких-то несколько гиней. А ведь она должна была прожить у них в доме целых два месяца!

Как только обе осознали эти взаимные открытия, скрытность и излишний политес в их отношениях уступили место комфортной непринужденности, свободной от какой-либо снисходительности. Еще до окончания третьей недели Клара помогла леди Лакер срезать пуговицы со старых нарядов и сэкономить на упаковке в походах по магазинам, а хозяйка посоветовала Кларе покопаться в остатках муслина в магазине тканей Данстона, купить которые можно было по существенно сниженной цене за ярд. С бережливой изобретательностью, на которую Клара была большая мастерица, воротник и манжеты, или же шейный платок, могли быть сшиты за очень скромные деньги.

Клара всегда испытывала облегчение, когда в домах, где она останавливалась, ее роль становилась более определенной. Ей было неудобно считаться единственной в доме гостей, причем остававшейся на довольно длительный срок. За долгое время скитаний по чужим углам она приобрела определенную легкость в манерах, обычно позволявшую ей быстро решать эту проблему. Больше всего ей нравилось, когда к ней относились, как к члену семьи. Как правило, в тех домах, которые ей пришлось посетить, она действительно приходилась кому-то родственницей, хоть и дальней, и всегда умела найти благородный способ оказаться полезной без придания этой помощи окраски прислуживания. В этом она оставалась твердой. В свои двадцать два года она не имела намерения стать постоянной бесплатной компаньонкой какой бы то ни было престарелой тетушки или чего-то в этом роде.

Она осиротела десять лет назад. Хотя родственников у нее было много, и все они жили в достатке, ее собственные родители не были состоятельны. Ей предлагали кров разные родственники, но как бы ей ни нравилось жить у тех или других, она всегда была счастлива двигаться дальше и попытать счастья на новом месте. Она думала о себе, как о вечно странствующей гостье, живущей на собранных в дорогу саквояжах. Домом для нее был дилижанс, а задним двором — дороги Лондона и Шотландии. Она слышала, что в Америке есть растение, не имеющее корней и катающееся по воле ветра по полям, и в причудливом настроении думала о себе, как о подобном перекати-поле. Ежели и в двадцать пять она все еще останется одинокой, Клара планировала найти себе работу, возможно, в качестве оплачиваемой компаньонки какой-нибудь богатой бездельницы, любительницы путешествий.

Однако в настоящее время она не испытывала страха ни перед будущим, ни перед тем, что не найдет себе мужа. Мужчины ей нравились, она вела себя с ними непринужденно, и симпатия была взаимна. Она уже отклонила три предложения, что, учитывая ее неприкаянную жизнь и отсутствие состояния, было очень даже неплохо. Для себя она решила, что пока будет принимать предложения пожить у кого-то в качестве гостьи.

Прежде Кларе не приходилось останавливаться в Суррее, и ей бы хотелось попасть сюда не зимой, а в более благоприятный сезон. И теперь она радовалась предстоящей свадьбе, поскольку та развеет скуку ограниченной компании и немногочисленных развлечений.

— Раз уж делать нам нечего, давай-ка, Клара, начнем подписывать карточки для свадебного стола, — предложила леди Лакер. — Те карточки, что я купила у книготорговца.

— Они в библиотеке. — Комментировать «покупку» карточек Клара не стала. Только дюжина из них была куплена, а гостей за столом ожидалось под сотню. Остальные восемьдесят с лишним были вырезаны из белого картона.

— Где-то