– Ну, если это так нежелательно, ты можешь бросить меня здесь! Ты ведь однажды уже сделал это.

Так она воображала, что это он ее бросил? Прикусив язык, он не верил своим ушам. Одно было ясно. Он чертовски заблуждался, вообразив, что она не особенно изменилась. Та Анджелина Бертоли, нежная покладистая девушка с ямочками на щеках, появлявшимися при улыбке, исчезла. Когда-то – о глупец! – он воображал, что грубое слово не может сорваться с этих полных, созданных для поцелуев губ. Он не мог поверить, что она может быть язвительной и сварливой. В то же время он и не предполагал, что испытает такую горечь и раздражение по отношению к ней. Всего лишь утром он считал, что они совершенно равнодушны друг к другу.

Слегка отступив в сторону, он помахал рукой вознице, проезжавшему мимо на телеге, и попросил его за четыре монеты доставить ее багаж к нему домой. После минуты препирательств он и Алби Моррис сговорились о сделке за шесть монет. Ни цена за услугу, ни любопытство Алби не улучшили настроения Сэма.

Теперь возникал вопрос о том, куда отвести ее. Им предстояла беседа, но он не хотел разговаривать дома, а ни один салун не подходил для порядочной женщины. Все же приличные места были заполонены приехавшими на матч.

– Что теперь? – спросила она, глядя, как Алби погружает ее вещи на телегу. – Поосторожней с чемоданами!

– Есть одно место.

Молли Джонсон упоминала, что открываются новая пекарня и кондитерская. Возможно, в час между ленчем и ужином в кондитерской будет мало народу. Конечно, если бы ему повезло, то эта проблема с Энджи была бы решена давным-давно. Будь он везунчиком, то стал бы теперь богатым и у него не было бы никаких неприятностей, связанных с нарушениями закона, никаких затруднений и никакой Энджи. Но пока он не мог считать себя удачливым.

Когда они добрались до кондитерской, не обменявшись по пути ни словом, он узнал, что заведением владеет миссис Финн, деталь, о которой Молли Джонсон не сочла нужным упомянуть. Теперь он мог не сомневаться, что завтра же его имя будут полоскать сотни языков.

– Здравствуйте. – Сэм приподнял шляпу.

В окна, расположенные на тыльной стороне здания, он увидел несколько столиков, выставленных наружу. Держа Энджи за руку, он направился к французским дверям, но миссис Финн возникла прямо перед ними.

– Привет, мистер Холланд. Не видела вас целую вечность.

Ослепительная улыбка мелькнула перед ним, ее взгляд слегка коснулся его, потом задержался на Энджи.

Надежда на то, что Энджи сможет отбыть из Уиллоу-Крик не замеченной местными жителями, и на то, что они не узнают, кто она, испарилась. Сэм слишком давно знал Финнов, чтобы оскорбить Сару Финн отказом представить свою спутницу.

В груди его бушевала злость. Что бы ни собиралась сообщить ему Энджи, все можно было высказать в письме. Ей незачем было являться в Уиллоу-Крик, бередить старую боль и гнев и ставить его в неловкое положение перед знакомыми.

С трудом заставляя себя произносить слова, он представил Сару Энджи, потом сжал зубы и, поколебавшись, сказал:

– А это миссис Холланд, моя жена.

Изумленное лицо миссис Финн без слов дало понять Энджи, что никто в Уиллоу-Крик не знал, что Сэм женат. Это говорило о многом. Всем, кого она знала, было известно, что она безмужняя жена, но Сэм сумел избежать этого унижения. Она так сильно сжала свою сумочку, что костяшки пальцев, затянутых в перчатки, побелели.

– О Боже! – проговорила миссис Финн. Изумление на ее лице сменилось одобрением, когда она принялась разглядывать Энджи.

– В таком случае нас ждет свадебное торжество.

– Боюсь, что нет. Вчера была десятая годовщина нашей свадьбы. – Если ответ Энджи смутил Сэма, тем лучше.

Челюсть миссис Финн отвисла, а глаза стали огромными, как блюдца. Энджи испытала удовлетворение. Она надеялась, что миссис Финн сплетница и обман Сэма скоро станет широко известен.

– Принесите чашку кофе для миссис Холланд и какое-нибудь из ваших воздушных изделий, – сказал Сэм ворчливо, знаком показав на прилавок с пирожными. – Мы выйдем на воздух.

Он рывком повернул ее к двери. Значит, он разозлился. Отлично. Она тоже распалилась больше, чем ожидала.

Незадолго до смерти отца она сказала Питеру Де Груту, что забыла о Сэме давным-давно. И это было правдой. Она вспоминала о нем только в тех редких случаях, когда ее отцу приходило письмо от него, извещавшее их о том, что он снова сменил адрес.

И это продолжалось до тех пор, пока в Чикаго она не села на поезд, направляющийся в Денвер. Она искренне верила, что ее гнев иссяк вместе с пролитыми слезами много лет назад. Но по мере того как все громче стучали колеса поезда, росла и ее досада, достигнув кульминации в тот момент, когда она подняла кулак и ударила его. То, что она сделала это, обожгло ее щеки румянцем стыда и смущения. Как она унизилась до того, чтобы совершить столь немыслимый поступок? Да еще прилюдно. Слава тебе Господи, что ее мать не дожила до этого позора.

– Разве была необходимость сообщать миссис Финн о наших делах?

– О да. – Ей снова захотелось ударить его. – Почему мы должны держать наш юбилей в тайне?

Сэм смотрел на город, растянувшийся по склону холма, круто уходившего вниз, на разнокалиберные ветхие домишки, хижины и палатки. Лишь несколько деревьев защищали строения от солнца. Большая часть елей и осин была срублена и использована на строительство домов и опор для шахт. Отсутствие деревьев придавало этому месту вид неопределенный, будто стабильность здесь была невозможна. Окружающие горные вершины произвели на Энджи обескураживающее впечатление. Она не привыкла видеть снег в апреле. Опустив глаза, она теперь изучала профиль Сэма, будто вырезанный из камня.

Он снял шляпу и балансировал ею, держа ее на коленях, и потому она могла видеть его длинные черные волосы. В Чикаго мужчины не носили длинных волос, и она не знала, как к этому отнестись. Один длинный локон, спускавшийся Сэму на шею, придавал ему вид плутоватый, и он казался от этого чужим. Это ощущение отчужденности усугублялось выражением его глаз, выдававших возраст, и жесткими линиями на загорелом лице. В ее памяти он оставался восемнадцатилетним. В те времена он носил усы, и она считала его очень красивым. Сейчас он был чисто выбрит, и она могла видеть очертания его губ.

Как ни странно, но втайне она и сейчас находила этого загорелого, экзотично выглядевшего незнакомца привлекательным. Это будоражило. Она не должна была думать о форме его губ, ширине плеч или о красиво и четко выделявшихся чертах несколько угловатого лица. Ей не следовало замечать, что у него богатый тембр голоса.

Опустив голову, Энджи ткнула пальцем в круассан, поставленный перед нею миссис Финн.

– Мне нужен развод, Сэм.

– Я так и думал. Я ожидал этого все эти годы. – Он кивнул, не сводя глаз с долины. Не глядя на нее, он потянулся к своей чашке с кофе. – Я не стану возражать. Действуй, и получишь развод.