толк почему. Парень присел на корточки возле ящика и внимательно осмотрел его. Приманка для крыс была начинена быстрым паралитическим ядом, так что свою жертву неведомый охотник явно забирал из ловушки. Но связывающие техники на него не сработали. Более того, на ее грубых и весьма занозистых стенках не было и малейшего намека на присутствие цели. Замерев на месте, Гештальт решал нешуточный вопрос. Проверить оставшиеся ловушки или смириться с поражением и забрать эту для детального разбора дома. По-хорошему нужно было обойти все западни, но стоило парню задуматься о дальнейшем углублении в катакомбы, как его охватывало нехорошее предчувствие. А своим предчувствиям он привык доверять.

Гештальт так и не понял, что же его спасло. То ли пресловутое предчувствие, то ли все усиливающийся запах тухлятины, то ли хриплый стон. Он вызвал защитный кокон, даже не осознав до конца сам факт нападения. А затем, переплетя пальцы, направил технику пут себе за спину, откуда пришел удар. Путы сработали безотказно. Неведомый противник кулём рухнул на камни, продолжая яростно шипеть. Гештальт с силой надавил пластинкой ногтя на подушечку указательного пальца правой руки, подготавливая анабиоз. Техника заставила пойманную добычу впасть в состояние глубокого оцепенения. Теперь парень мог внимательно осмотреть нежданного гостя. Первой реакцией на высвеченное фонарем тело было удивление, смешанное с разочарованием. Связанная мерцающими путами, на камнях лежала исхудавшая, в порванной одежде и вся в синяках и ссадинах молодая девушка.

— Ну и какого черта ты тут забыла? — спросил он у добычи. Та естественно не могла ничего ответить. Тяжко вздохнув, Гештальт взял девушку на руки и поплелся к выходу. Оставить ее без сознания в катакомбах означало обречь на верную смерть, причем не самую приятную. Конечно, парень не мог так поступить. Теперь о проверке оставшихся ловушек речи не шло. Радовал Гештальта лишь тот факт, что он не успел далеко углубиться в катакомбы. Преодолевать подземный ручей с такой ношей было бы крайне неудобно. Оставалось лишь надеяться, что в глухой ночной час он сможет пронести добычу домой дворами без лишних происшествий. Путы рассеялись через десять минут после того, как парень покинул подземелья. Вскоре после них спал и анабиоз. Гештальт с тревогой присмотрелся к девушке. Но та и не думала приходить в сознание. Оцепенение сменилось глубоким затягивающим сном измученного существа. Хотя парень и не думал, что девушка может причинить ему вред, привычка не доверять всему, что выбивалось из усвоенной системы знаний, не давала расслабиться. И правда, самого факта, что добыча наткнулась на него в катакомбах, было достаточно, чтобы отнестись к ней с подозрением и со всей осторожностью. В них не так-то легко попасть, как кажется со стороны. А девушка провела в катакомбах не один день, судя по ее истощенному виду и изорванной одежде, и умудрилась выжить.

В квартире царили полумрак и тишина. Скинув верхнюю одежду, Гештальт отнес девушку в ванную и запер дверь снаружи. Покопавшись в своей комнате он, наконец, отыскал несколько длинных и крепких кожаных ремней. Вернувшись в ванную, охотник нашел добычу ровно там же, где и оставил. Гештальт обновил анабиоз и освободил ее от остатков одежды, помогая себе ножницами. Грязное тряпье отправилось в полиэтиленовый пакет, взятый тут же в тумбочке под раковиной. Сложно сказать, сколько времени девушка провела в катакомбах, но она сильно исхудала. Кожа, сквозь которую явственно проступали кости, была покрыта язвами, ссадинами и синяками, а также добрым слоем грязи и слизи. Взяв несколько соскобов в пакетик поменьше, Гештальт включил душ и основательно вымыл добычу. Волосы бедняги настолько слиплись, что пришлось их обрезать, оставив на голове жалкие клочки былой шевелюры. Вероятно, до попадания в подземелье, Гештальт мог бы счесть девушку весьма симпатичной, но сейчас она не вызывала у него никаких эротических ассоциаций. Отмыв, парень крепко связал добычу, закрепив кисти рук и лодыжки. Поразмыслив пару мгновений, он сходил в комнату и вернулся с двумя одеялами. Одно он постелил на дно ванны, предварительно вытерев его насухо. Другим накрыл девушку, которую положил в чугунную «колыбель». После чего заперев ванную комнату, отправился на кухню взбодриться горячим чаем.

— Везет же Игле, небось, веселится себе на кладбище, — задумчиво-обиженно протянул он, любуясь полной луной из окна. Гештальт редко страдал от одиночества и мог прекрасно обходиться без постоянно пыхтящих и мешающих людей вокруг, но иногда и ему хотелось разделить с кем-нибудь прекрасный вид ночного неба. Вообще, где-то в глубине души он считал себя романтиком, которому не дали реализоваться суровые жизненные обстоятельства. Посмаковав чувство легкой грусти, меланхолии и одиночества за чашкой зеленого чая, Гештальт завалился спать в своей комнате.

Вспышка

Тепло. Тепло и мягкая нега окружали ее измученное тело. Чувство одиночества исчезло. Казалось, она наконец-то нашла безопасное пристанище. Девушка заворочалась во сне, пытаясь устроиться поудобнее. На какое-то мгновение ей показалось, будто та ужасная ночь и подземелья были лишь сном. Холод, страх и одиночество — лишь жуткий кошмар, который вот-вот закончится, стоит лишь ей проснуться. Но кое-что не вписывалось в ее грезы о мирном пробуждении дома. Затекшие руки и ноги, связанные в неудобном положении.

Свет, резко ударивший в лицо, заставил ее проснуться и болезненно сощуриться. Плохо соображая, где она и что с ней, девушка в панике осматривалась. Больше всего место, в котором она оказалась, напоминало ванную. Звук открывающейся двери вызвал в ней парализующий приступ страха. Внезапно появившееся над ванной лицо молодой черноволосой девушки и вовсе повергло в шок. Незнакомка тоже была немало удивлена внезапной гостье в своей ванне. Спустя пол секунды ее личико приняло гневливо-недовольное выражение и исчезло из поля зрения пленницы. Зато та прекрасно услышала ее голос, не предвещавший вероятному виновнику неудобств ничего хорошего.

— Ге, как ты это объяснишь? — вопросила черноволосая, покинув ванную.

— Гештальт, мать твою! — сорвалась хозяйка ванной на крик, не дождавшись ответа.

Дальнейший разбор полетов проходил через несколько стенок от девушки, так что она слышала лишь возмущенные интонации черноволосой, напоминавшие визг циркулярной пилы, временами прерывавшиеся для неслышимых из ванной ответов Гештальта. Оцепенение, сковавшее все ее члены, сменилось панической ажитацией. Девушка яростно заерзала на дне ванной, пытаясь высвободиться из пут. Но ничего не выходило, связана она была на славу. К тому же тело, расслабившееся было в тепле, отозвалось острой болью в мышцах, синяках и ссадинах, щедро покрывавших кожу. Нет, самой не выбраться. Но эти люди сделали большую глупость, забрав ее к себе домой. Стоит путам расслабиться, как они из тюремщиков превратятся в ее жертв. Она вгрызется в их мягкие