Разве ты не можешь выглядеть прилично хотя бы один час в этот день?

Гемена поморщилась, когда Рената вытащила ее локоны из потрепанных косичек и начала расчесывать колтуны.

— Я видела их, — сказала девушка. — Двадцать пять всадников под королевским знаменем. Сэр Бортен заставил меня пересчитать их всех!

Деятельность вокруг очага прекратилась. Все с надеждой посмотрели на Эолин.

У маги перехватило дыхание. Подготовка к этому моменту была безжалостной, постоянный поток работы от рассвета до заката. Мышцы болели, мысли были напряжены. Тупая боль поселилась между ее бровями и внутри ее сердца.

«Если бы у меня было немного больше времени».

Она отбросила эту мысль и вытерла руки о фартук.

— Очень хорошо. На данный момент мы закончили.

Ученицы Эолин выскочили, хихикая и волнуясь. Мага Рената ушла за ними с резкими упреками и призывами к порядку. Адиана остановилась в дверях, наблюдая, как они уходят, заплетая свои льняные волосы в свободный узел.

— Ты готова к этому? — артистка из Селкинсен устремила на Эолин свои ясные голубые глаза.

Эолин выдавила из себя улыбку, освежая лицо прохладной водой.

— Настолько, насколько я могу быть.

Они поспешили присоединиться к Ренате и девушкам у молодой ели в центре Экелара. Рядом собрались сэр Бортен и стража. Как только они закончили собираться, Король-Маг въехал в открытые ворота, королевская гвардия выстроилась вокруг него. Эолин узнала сэра Дростана, его осанка все еще была внушительна, несмотря на его возраст. Их сопровождал лорд Фелтон, пухлое лицо над густой седой бородой раскраснелось.

Эолин успокоила пульс и шагнула вперед. Она прокручивала в голове слова приветствия, надеясь, что требования протокола скроют суматоху, которую она чувствовала внутри.

Акмаэль спешился и направился к ней, резко остановившись на расстоянии вытянутой руки.

Слабая дрожь сотрясла сердце Эолин, словно кристалл за миг до того, как разбиться. Все, что она запланировала, прием, представление, официальные приветствия для всех его людей, ускользнуло от его темного взгляда.

Она смущенно отвела взгляд.

— Мой король.

Акмаэль ничего не ответил.

Он мало изменился за последние несколько лет. Аккуратно подстриженная бородка подчеркивала квадратный подбородок. Ветер развевал его черные волосы, вызывая образы Южного леса: песню реки, шепот деревьев, жар солнца, восходящего над хребтом Рыси. Его аромат камня и вневременной магии наполнил Эолин ностальгией, и на кратчайшее мгновение она увидела в нем мальчика, которого когда-то знала, того, кто играл у реки во времена, когда невинность и магия были единственным, что имело значение.

Каменное выражение лица Акмаэля смягчилось.

Эолин подняла руку, чтобы коснуться его щеки.

— Где королева? — Гемена втиснулась между ними, разрушив момент. Она сунула Акмаэлю в лицо букет полевых цветов. — Я должна была отдать это ей. Где она?

— Гемена, тише! — Эолин отдернула ребенка, расстроенная не столько дерзостью Гемены, сколько тем, что сама не заметила отсутствия Тэсары. — Нельзя так обращаться к королю.

— Но где она?

— Нашей королеве нездоровится, леди Гемена, — Акмаэль встал на колено, чтобы поговорить с девочкой. — Но ты можешь доверить мне подарок, который для нее приготовила.

Гемена оценила его настороженным взглядом, на ее лице появилось хмурое выражение.

— Я не леди.

— Гемена! — возмутилась Эолин, но Акмаэль улыбался. Редко можно было видеть его улыбающимся, по крайней мере, так было в прошлые времена.

— Тогда как мне тебя звать? — спросил Король-Маг. — Мага Гемена?

— Да, все верно! — выражение лица Гемены просветлело. — Но я не мага. Еще нет. Но я буду когда-нибудь. И гораздо лучше быть магой, чем дамой. Так говорит госпожа Адиана. Она говорит, что маги великолепны, а дамы безвкусны. Госпожа Адиана говорит, что когда-то Мага Эолин могла быть леди, но она отказалась, потому что знала лучше!

Ошеломленная непрошеным намеком на свое прошлое, Эолин посмотрела на Ренату, которая бросила яростный взгляд на Адиану, которая только закатила глаза и пожала плечами.

Акмаэль потерял свою улыбку.

Много лет назад, когда Эолин отказалась выйти за него замуж, ярость Акмаэля была невыносимой. Она надеялась, что к настоящему времени его гнев угас, решив, что это так, учитывая всю его поддержку ее шабаша. Но она не могла быть уверена, и это был не тот момент, когда она хотела узнать.

— У госпожи Адианы уникальный взгляд на прошлое, — сказал он. — Ну же, Мага Гемена. Расскажите нам, что вы приготовили для нашей королевы.

Это был ароматный букет, тщательно составленный для долгой жизни и плодородия. Девушка указала на каждую траву и объяснила ее свойства. Гвоздика, имбирь и летний чабер сделают ночи Тэсары страстными, ромашка и манжетка для сохранения красоты; можжевельник и розмарин, чтобы защитить детей. А в центре длинный стебель пурпурной каророзы, чтобы она могла скоро родить сына.

— Но теперь это не сработает, — проворчала Гемена, — потому что я должна была дать ей это, да еще и заклинаниям научить.

— Я прослежу, чтобы она получила подарок, — заверил ее Акмаэль, — и знала, как им пользоваться.

Король-Маг встал.

Эолин ответила на его выжидательную позу приглашением осмотреть территорию.

Рената и Адиана проводили девочек на кухню, а сэр Бортен сопровождал Эолин и короля.

Они шли через пышные сады и мимо скромных зданий. Эолин указала на библиотеку, гербарий, конюшни и помещение для стражи, построенное на противоположном конце Экелара от того места, где спали женщины и девушки.

Подойдя к наполовину построенной стене, Акмаэль и Бортен завели продолжительный разговор о состоянии этого скромного укрепления. Стена была занозой в боку Эолин с того дня, как Акмаэль приказал ее построить. Действительно, она бесчисленное количество раз писала королю, убеждая его отказаться от своего приказа. Тем не менее, все ее возражения были проигнорированы, и теперь ее любимый ковен был заключен в камень.

«Дом маги должен быть открыт для ветра, иначе как она сможет почувствовать зов своих богов?»

Эолин подумала о том, чтобы еще раз привлечь Акмаэля к этому вопросу, попросить его лично. Но она хранила молчание, отступив на пару шагов, когда рыцарь и король погрузились в дискуссию, которую, как считали рыцари и короли, они должны были вести.

Невидимость успокаивала ее.

Она смотрела на холмы, искала утешения в высокой траве, отливавшей золотом и зеленью под ярким солнцем. На протяжении многих лет Эолин часто представляла Акмаэля, идущего с ней по этой местности. Не таким, каким он был сейчас, королем, привязанным к своей свите и своей короне, а таким, каким он мог бы быть, магом, свободным жить и практиковать магию, как ему заблагорассудится.

«Свободным любить меня».

Эолин прогнала эту мысль. Она увидела Гемену, выбежавшую из кухни, чтобы объявить, что их еда готова, и почувствовала благодарность за своевременное отвлечение.