АВВАКУМ. Отвянь, безбожник.

ФАРИА. Нет для Господа ни эллинов, ни иудеев.

ИВАН. Играть будем?

ТОРГОВЕЦ. Чайку испить… пойду закажу.

Подходит к двери открывает кормушку, берет оттуда два стакана в серебряных подстаканниках, один — себе, другой отдает Фариа, рядом с которым остановился Андреев.

АНДРЕЕВ. Расскажите, что хотела католическая церковь принести индейцам? Идея в чем? Каков был именно план… алгоритм действий?

АЛЕКСЕЙ. Вау, подождите! Но человеческое сознание не может без обобщений. Есть стандартные инструменты мышления, врожденные свойства, биологически обусловленные.

ФАРИА. Человеческое сознание еще не на то способно. Нас, например, здесь собрать.

АНДРЕЕВ. Где это «здесь»? (снова начинает медленно расхаживать).

ТОРГОВЕЦ. Верней сказать: «в когда»?

ИВАН. Кого это «нас»?

ФАРИА. Если есть трюм времени, то есть и его палуба. Есть парус времени, есть рулевой. А ветер, который несет корабль — это выше человеческого сознания. А, Лёша? Но индейцы могут представить и ветер, и штиль. Цунами времени! А развитое, как мы считаем, сознание даже трюм времени (обводит руками помещение) представляет довольно смутно. И единственный вывод сделает, что, если есть трюм «А», значит должен быть трюм «Б». (Пьет чай). Между прочим, его императорское величество зрит в корень.

Иван приосанился. Из-за занавески появилась Вера, которая подошла к нему и стала ласково гладить волосы Ивана.

АЛЕКСЕЙ (встает). Ах-ха! Есть неувязка. Мы все здесь враги государства и предатели родины. Ввиду приверженности идеям — разным у каждого, но опасным для власти — нас приговорили к тюремному заключению. Это нас объединяет в «нас». Окей. Но Иван Антонович был ребенком и его преступление, лишь в самом факте рождения. Родился в определенное время, в определенной семье и — застенки. Его присутствие в трюме — нелепость.

АВВАКУМ. Кому — нелепость, а кому — промысел.

АНДРЕЕВ (нервно). Нет, это как раз объяснимо. Его вызволяли! Пытались вызволить. Попытка освобождения Ивана Антоновича была вызвана заключением Россией перемирия и впоследствии мирного договора. Вернуть престол Ивану Антоновичу вознамерились сторонники продолжения войны и… (Ивану) ваше величество, вы же согласились?

АВВАКУМ. Бы!

АНДРЕЕВ. Вы бы согласились?

ИВАН. Вне всякого сомнения, да.

АНДРЕЕВ. С условием продолжить войну? Свою свободу выкупить ценой многих жизней? Простых ребят, русских крестьян, набранных в рекруты… Под пушки бросить деревенских парней… ради собственной свободы?

ИВАН. Не свободы. Трона.

ВЕРА (гладя Ивана). Ох ты мой маленький деспот… тиран.

ТОРГОВЕЦ. Император! Эй, идущие на смерть приветствуют тебя!

АЛЕКСЕЙ. Император — не святоша. Без убийства он не может удержаться на маршруте, а в тоске на смертном ложе ты мечтал о Марке Бруте. Иван Антонович, Иван Антонович…

ВЕРА. А вы бы отказались, Лёша?

Алексей молчит, садится за стол, тасует карты.

ФАРИА. Сколько вам лет Иван Антонович? В ваши годы нельзя быть предателем. Я всегда это говорил.

АВВАКУМ. Законный государь, есть помазанник Божий. (Пауза) свобода — есть дар.

ВЕРА. Свобода не подарок, а приз. (Садится за стол, забирает карты у Алексея, раскладывает пасьянс).

ФАРИА. Все как в Англии: после Карла Первого Кромвель; после Кромвеля — Карл Второй и, быть может, после Якова Второго — какой-нибудь шурин или другой родич, какой-нибудь принц Оранский; бывший штатгальтер станет королем, и тогда опять — уступки народу, конституция, свобода. Нет иного пути к свободе, как ее выклянчить.

ВЕРА. Свободу нужно завоевывать!

АВВАУМ. Ну вот опять двадцать пять.

ТОРГОВЕЦ (иронично). Святые отцы против Веры. Экуменический сговор католиков с православными.

АЛЕКСЕЙ (напевает). Римский папа поджег все иконы и сам взорвал….

АВВАКУМ (веско). Ватикан — это раскольники. Ослушники. Их можно не любить, но с ними допустимо разговаривать. С ними можно спорить. А русская никонианская церковь — еретики! Анчихристовы опричники. А уж лютеране!..

ИВАН (угрожающе). Так-то у меня папа протестант.

АВВАКУМ. На августейшие особы закон не действует.

ВЕРА. Печально то, что даже когда порубили бошки августейшим особам, появились высшие среди низших, ставшие над законом.

АВВАКУМ. Закон Божий — главное мерило всего.

ИВАН. Читал я Библию. (Пауза). Библию… Одну лишь Библию и ничего кроме Библии.

ФАРИА. При всей любви к Божьей истине, надо понимать метафоричность святых текстов. Здесь не нужно толковать буквально.

ВЕРА. Индейцы ваши так могли бы рассказать теорию эволюции. Как в книге Бытия описано.

ФАРИА. Один еретик предположил, что все житие Иисуса — аллегорическое описание изобретения паровой турбины в Александрии Египетской. Как раз по времени совападает. (Пауза). А воскресение и предсказание второго пришествия… верно и апокалипсис… да-да, и в Откровении тоже речь идет о промышленной революции.

АНДРЕЕВ. Моя книга. (Пауза). Книга… Моя «Роза Мира» венчает все священные тексты.

АВВАКУМ. Много таких гениев было. Все на Муромском погосте упокоились.

АНДРЕЕВ. Вы не понимаете!

АВВАКУМ. Куда уж мне…

АНДРЕЕВ. Священный текст — это не устав. Это… не кнут, а пряник… поощрение. Ветхий завет — авансом, Новый завет — получка. Коран — оплата за сверхурочные. Моя книга — премия. Годовая премия и окончательный расчет.

ТОРГОВЕЦ. А может, «Роза Мира» — пенсия, в которую никто не доживет?

АНДРЕЕВ (помолчав, печально). Этого я боюсь больше всего.

ФАРИЯ (с любопытством). А зачем вам это? Книга, написанная в страданиях, книга, которую не поймут.

АНДРЕЕВ. Как?.. для смысла… человек должен для чего-то жить… что-то дать…

ФАРИА (обращаясь к Торговцу). Никогда не понимал прозелитизм. Если ты знаешь больше других или (кивает на Веру и Алексея) кажется, что знаешь больше других, так зачем делится? Не почетней ли отстраненность, как у звездочета города Элам? Который знает о движении планет. Среди плоскоземельщиков, танцующих на спинах трех слонов. Зачем делится знанием?

ТОРГОВЕЦ (с гордостью). Я никогда! Ни с кем! Не делился.

ФАРИА. Звездочет города Элам вас презирает.

ТРОГОВЕЦ. А я — вас.

С лязгом открывается дверь и в помещение влетает Виночерпий. Он падает на пол. Алексей и