раз менялись линии на карте, которые кто-то с придыханием: «Ах, граница государства»? Это же… Чепуха, да и только. Птицы летают через границы… и никаких границ не видят. А им виднее.

ВЕРА (ходит по помещению, останавливается). Вы врете! Вы всё врете. Все врете!

ТОРГОВЕЦ. Приехали! Мы врём. Меня, главное, выставили работорговцем в то время, как сами… ваши товарищи. Принципиальные рабовладельцы! Разве что под прикрытием светлых девизов.

ВЕРА. Это не так!

ФАРИА. Вера Николаевна, успокойтесь, пожалуйста.

ВЕРА. А вы — то, святые отцы? Вы не рабовладельцы под прикрытием светлых истин? Вас-то, аббат, за какие заслуги в кутузку? Ведь не за счастье простого народа. Врете.

Молчание. Вера садится на свое место.

ФАРИА (после паузы). Я отказался разглашать тайну исповеди. (Пауза). Огласка убила бы этого человека. Но выручила других. Я отказался и спас… выгородил одного прихожанина. Навредив, тем самым, третьим лицам.

Торговец подошел ближе к невидимой стене, понаблюдав за Андреевым. Попытался встретится взглядом с Иваном. Вернулся к столу.

ТОРГОВЕЦ. Мыслительная задачка про вагонетку. Вы можете переключить железнодорожную стрелку с одного пути на другой. В одном месте к рельсам привязан один, во втором четверо. Куда отправить поезд? Убить одного или четверых?

ВЕРА. Задача не имеет этически приемлемого решения.

ФАРИА. Я бы предположил, что…. С большей вероятностью стрелочник откажется от действий. Пусть вагон идет, куда и шел.

ТОРГОВЕЦ. Можно монетку подбросить.

ФАРИА. Я бы направил на толпу.

ВЕРА. Почему?

Открывается дверь, заходит Тюремщик. Фариа со словами «вот почему» поднимается и идет к выходу.

ТЮРЕМЩИК. Ты куда намылился, старый?

ФАРИА. А… разве…

ТЮРЕМЩИК (кладет на стол большой узел). Передача тебе.

Фариа вернулся на место, униженный и разочарованный стал разворачивать посылку. Вера хватает Тюремщика за руки.

ВЕРА (громко и требовательно). Я протестую против ваших мыслительных задач! Мы требуем объяснений! Это невыносимо! Хватит судилищ! Хватит экспериментов!

ТЮРЕМЩИК. Не по адресу, дамочка. Я лицо некомпетентное.

ВЕРА. Передайте! Мы протестуем. Это неприемлемо!

ТЮРЕМЩИК (злится). Когда ваша банда там (показывает на замурованный лаз в стене) устроила разбор своему сокамернику! Приемлемо? А пацан себя поломал, чтобы… так и сказал: я, грит, навроде душу продал за друзей по каталажке. Чего же вы теперь колотитесь?

Тюремщик уходит, Вера садится за стол.

ВЕРА. Он так и говорил: «навроде». Его словечко.

Фариа в это время рассматривает вынутый из узелка головной убор красного цвета

ВЕРА. Что это?

ФАРИА. Кардинальская шапка (надевает).

ТОРГОВЕЦ. Примите наши поздравления, монсеньор.

ФАРИА. Вы смеетесь?

ТОРГОВЕЦ. Как можно, ваше высокопреосвященство?..

ФАРИА. Это было бы грандиозно. Жаль, что паства столь немногочисленна — лишь две души.

ТОРГОВЕЦ. Три. Себя тоже считайте.

Фариа снимает шапку, ставит ее перед собой и долго смотрит.

ФАРИА. Себя… тоже. Мудро.

Торговец подходит к невидимой стене.

ТОРГОВЕЦ. И еще двое в карцере. (Зовет) Иван Антонович! Иван Антонович…

АНДРЕЕВ (сидящему на шконке Ивану). У вас бывает, что слышите… голоса? Я не сумасшедший! Не думайте!

ИВАН. Я — сумасшедший.

АНДРЕЕВ (внимательно смотрит на Ивана). По пятьдесят восьмой статье? А пункт?

ИВАН. Первый «А». А у вас?

АНДРЕЕВ. У нас — организованная преступная группа.

ИВАН. У нас — семейная.

АНДРЕЕВ. Родственников тяжело сдавать. Но приходится, что поделаешь? Приходится писать.

ИВАН. А вы пытаетесь здесь писать?

АНДРЕЕВ. Где — здесь?

ИВАН. Здесь — это там.

АНДРЕЕВ. Я как бы отчасти здесь, но немного — там.

ИВАН. Значит, вы настоящий писатель.

АНДРЕЕВ (с недоверием). Думаете?

ИВАН. А вы почитайте.

АНДРЕЕВ (помедлил, откашлялся, читает). Капитан Харт стоял у раскрытого люка ракеты. «Почему они не идут?» — спросил он. «Откуда мне знать, капитан?» — отозвался его помощник Мартин. «И что же это за место?» — спросил капитан, раскуривая сигару. Спичку он швырнул в сияющий луг, и трава загорелась. Мартин хотел затоптать огонь ботинком. (Андреев сел рядом с Иваном) «Нет, — приказал капитан, — пусть горит».

Андреев понизил голос. Торговец вернулся в Фариа и Вере.

ТОРГОВЕЦ. Вроде два культурных человека, волей случая оказались в одной камере — обычное дело. Интеллигентная беседа. Окололитературный диспут. Но каждый их них подозревает другого. Возможно также, каждый из них рассматривает для себя возможность донести на товарища. (Пауза). Как наш виночерпий. Наступил на глаз собственной совести. Ради нашего блага, как он его понимает. (Пауза). И кто сказал, что он понимает неправильно?

ВЕРА. Для нашего блага… Добровольная жертва для общего блага. Хм. Если мне предложат ради вас двоих… да вот вам! (показывает в направлении двери фигу). И вам (тот же жест сокамерникам). Ничего подобного! Я — это я. А ваши дела меня не касаются. (Пауза). И никому не посоветую. Нечего делать… Самопожертвование? К черту! Самопожертвование черту. Он не дождется этот черт!

Молчание. Фариа смотрит в стол. Андреев неслышно продолжает рассказывать Ивану.

ТОРГОВЕЦ. У черта имя есть.

ВЕРА (косясь на Андреева). Жругр. Или (Фариа) Жру-ху. Все равно… у нас в Казани был сад. Я там посадила… (как бы Андрееву) не розу! Выращивала гортензии. Не то, чтобы прихотливое растение, но… Если бы вдруг гортензия решилась на героический поступок и бросилась на саранчу…(жестикулирует). И ради кого? Для… одуванчиков? Нет…Нет! Никакого! Геройства! Фантазии. Нет никакого нравственного долга! Больные фантазии и воображаемые установки. Поэтому гортензия не бросится под саранчу.

ФАРИА (после паузы). Саранчой и диким медом питался Иоанн Предтеча.

ТОРГОВЕЦ. Он неважно кончил на Земле. Поэтому я бы не стал есть саранчу.

ФАРИА. Но, а если саранча сама об этом попросила?

ТОРГОВЕЦ. Обойдется.

ФАРИА. Нам, существам более высокого порядка, позволительно решать, выполнять ли просьбы менее разумных созданий?

ТОРГОВЕЦ. Не знаю.

Заходит Тюремщик, кладет палку на плечо Веры.

ФАРИА. До свидания, Вера Николаевна.