Эндрю. Она вытянула руку с мобильником в ту сторону, где стоял парень, поближе к его уху.

– Послушай этого музыканта. Это Эндрю Берд, и свою песню он насвистывает, как птица[2]. Песня красивая, но я не знаю, о чем она, – сказала она. Дождь поливал ее худи, холодную руку, мобильник. Этот человек, как видно, сильно замерз, даже если он был на мосту не так долго. Она спросила, сколько он уже здесь.

– Не знаю, – по-прежнему глядя вниз, сказал он.

Она не выключала песню до того места, когда Эндрю Берд опять произносил слово «умер». Потом опустила телефон в карман.

– Уверена, что ты жутко замерз. Здесь недалеко кофейня. Можно я тебя угощу кофе? – предложила она.

А вдруг он убийца. Или насильник. Может, даже педофил в бегах.

– Так и не скажешь, как тебя зовут? Я представилась. Меня зовут Талли. Талли Кларк.

– Нет, – сказал он. Мягко сказал. Мир вокруг жестоко грохотал, но человек говорил мягко.

– Тебе не хочется чего-нибудь теплого? Подержать в руках или выпить? Не могу же я оставить тебя здесь. Ни за что, – заключила Талли. Протяни она руку – и можно было бы до него дотронуться, но она боялась. Ведь он может прыгнуть. Упасть. Схватить ее и не отпускать, потянуть за собой. Туда она не хотела.

– Поставь еще что-нибудь, – попросил он.

Талли нашла Jesus, Etc. в исполнении группы «Уилко» – эта песня ее всегда успокаивала – и протянула телефон мужчине. Так они и стояли вдвоем, слушая вкрадчивый и томный голос Джефа Твиди[3]. Она сначала обхватила себя руками, пытаясь согреться, а потом просто засунула руки в карман-муфту своего худи.

– Спасибо, – когда кончилась песня, сказал он, возвращая ей телефон.

Она взглянула на шоссе – вспышки и мерцание мини-фургонов, джипов, грузовиков, легковушек – ни полицейских машин, ни пожарных, ни одной «Скорой». Что делать, она не знала – и честно призналась ему в этом. Вдруг ему станет лучше от мысли, что всех ответов не знает никто. И если он собрался прыгнуть, то уже должен был бы это сделать. Так? Так.

– Тебе ничего делать не придется. Все уже сделано, – сказал он.

– Что сделано? В чем вообще дело?

– Не знаю, – сказал он.

Ей даже стало смешно от того, как это было человечно и искренне сказано: я не знаю. Про себя Талли молилась: «Господи, Ты нас видишь. Ты нас знаешь. Пусть к этому мужчине придет знание. Пусть он найдет причину остаться. Услышь нас обоих. Пусть у меня это получится. Не покидай нас».

Она протянула ему руку. Дрожащую, мокрую, холодную. Он посмотрел на нее, на реку. На реку, на нее. Рюкзак лежал у ее ног. Он все смотрел и смотрел на реку. Продолжая смотреть на реку, он взял ее за руку.

* * *

От него пахло дождем. Его куртка была с капюшоном, который он так и не надел. Какой смысл, если планируешь скоро умереть. Что мокрая голова для мертвого? Он поднял рюкзак и пошел за ней к машине. Сел и закрыл пассажирскую дверь.

– Сиденье намокло. Извини, – сказала Талли, забыв, что он уже и так весь вымок. Она тоже. Она закрыла дверь, пошарила рукой на заднем сиденье. Достала из спортивной сумки полотенце и вытерла лицо. Хотела дать ему, но он отказался.

– Так вот, если ты ждал знака, чтобы не умирать, то знак – это я. То, что я остановила машину. Что теперь везу тебя пить кофе.

– Знака я не ждал.

– Почему нет?

Талли выключила аварийку и подождала момента, чтобы тронуться. Влилась в поток машин. Возможно, это ужасная идея, но она уже воплощалась в жизнь. Это было страшно и захватывающе, сердце Талли замирало, и она сама не понимала – из-за паники или от волнения.

– Не хотел я знака, – сказал он.

– Но он явился, – улыбаясь ему, сказала она. Наверное, искренне улыбаясь впервые за день. Утром, принимая клиентов, она улыбалась, как и было положено, потом прямо в кабинете в одиночестве съела салат с тунцом. После обеда она опять принимала клиентов и перед тем, как уйти с работы, зашла в профиль Джоэла в соцсети – ведь он так и не сменил пароль – и, как обычно, пощелкала по страничке его новой жены. Посмотрела старые фотки ее беременного живота и фотки с вечеринки для будущей матери, которых раньше не видела. На одной из них на заднем плане узнала Джоэла – он жарил мясо. У Талли на веранде до сих пор стоял новенький газовый гриль – Джоэл купил его, но так ни разу и не воспользовался.

Дочке Джоэла было почти два месяца, и на одной из новых фотографий с ней его волосы были собраны в хвостик. Долбаный хвостик! Талли захлопнула крышку ноутбука, закрыла лицо руками, поплакала и ушла с работы. В спортзале на другом берегу реки она пробежала шесть с половиной километров, разочаровав саму себя тем, что не дотянула до обычных девяти или десяти. А по дороге домой она увидела Мост – так она начала про себя называть парня с моста, так и не назвавшего свое имя.

Он пожал плечами. Оказалось, в знаки он не верил, хотя она, безусловно, только что спасла ему жизнь. Раньше ей не приходилось спасать жизнь в буквальном смысле слова, и эта мысль ее грела. Она посмотрела на него, оценила его профиль. Наверное, его можно назвать симпатичным и дать где-то от двадцати до тридцати пяти лет.

– Ты любишь кофе? – спросила она.

Во время терапевтических сеансов она использовали множество разных методов: комплексный, модификации поведения, гештальт-терапию, когнитивный. Но еще она верила в силу простоты: слушатель, теплый напиток. Ее клиенты охотнее открывали душу с дымящейся кружкой в руках. Иногда, выписывая квитанции на оплату, она испытывала чувство вины, считая, что не сделала ничего – только вскипятила воды. Она везла его в свою любимую кофейню, возле которой она останавливалась почти каждый день. Там было безопасно. Там он ее не убьет, ведь она знакома с бариста.

– Не важно. – В его голосе было столько невероятной грусти, что могло остановиться время.

– Важно. Ты важен. Твоя жизнь важна. Да-да, – не сдавалась она в ожидании ответа. Не получив его, она продолжила: – Ну… почти приехали. Кофейня чуть дальше. Может, ты ее даже знаешь. Ты местный? Я не очень знаю, что говорить, так что сочиняю на ходу и сейчас вполне полагаюсь на Бога.

– Что, если Бога нет? – Он смотрел в окно, по стеклу, словно нитки бус, ползли дождевые капли.

«Тогда я не знаю. Поэтому приходится верить, что есть», – подумала Талли.

– Тебя зовут Талли? – помолчав, спросил он.

– Талли. Талли Кларк. Сокращенно от Таллула. Что означает «текущая вода… бьющая вода». Но все зовут меня Талли – все, кроме брата с семьей. Те называют меня Лула. – Впереди на углу возникла кофейня, на ней светилась зеленоватая неоновая вывеска, их ждали.

– Ха! – Он повернулся к ней, преобразившись. Улыбка самоубийцы. То ли пугающая, то ли приятная. У Теда Банди[4] тоже была пугающая приятная улыбка. И у серийного убийцы Зодиака[5], видимо, и у большинства убийц, в конце концов попавших в передачу «Дейтлайн»[6]. – Красивое имя. Но меня зовут не Таллула, – заключил он. Улыбки как не бывало.

Заехав на парковку кофейни, она обрадовалась, что оказалась в людном месте. Сейчас она угостит его теплым напитком, надеясь по ходу дела больше узнать о нем, разобраться, какая именно ему нужна помощь. А потом она окажется дома и в пижаме будет со своими кошками смотреть по телевизору какую-нибудь дрянь, на лице ее будет нежная маска из авокадо, в бокале – вино, на душе приятно от осознания, что она спасла кому-то жизнь.

* * *

Припарковав машину, они вошли в кофейню. Он шел медленно и немного по-ковбойски, она старалась идти с ним в ногу. Пока он придерживал дверь, ей удалось рассмотреть его лицо. Ну да. Вполне симпатичный. Рост Моста был примерно метр восемьдесят, почти как у Джоэла. Или ей так казалось. Неужто она