Сколько таких вертушек он повидал! Сколько было слёз от трещин, а то и просто — осколков.

В картонных стенах Домика не отражается ничего, но зато он прочный. Его купили ещё маминой маме, когда она была маленькой. В те далёкие времена на ёлки ставили настоящие свечи! Как боялся их поначалу Картонный Домик! С такими соседями и праздник не праздник!

Они подмигивали ему жёлто-красными глазками и шипели:

— Не уйдёш-ш-шь!

— Колобок я, что ли? — храбро отвечал им Картонный Домик. — Никуда я не собираюсь уходить!

Но на самом деле внутри у него начинались сквозняки, и становилось зябко. Потом Домик увидел, что свечи трещат, шипят, но делаются всё меньше и меньше.

«Да они от злости сами себя съедают», — догадался он, перестал бояться свеч раз и навсегда и заодно решил быть Добрым Домиком.

Как-то его схватили разноцветные пальцы. Они были в черничном варенье, томатной подливке и шоколаде!!!

Мамина мама испугалась:

— Отдай, Таня!

И спасла Домик. Она потом долго отчищала пятна резинкой и шептала:

— Это моя любимая игрушка! Её надо беречь.

Домику было неприятно: резинка грозилась протереть дыру, но мамина мама говорила такие ласковые слова, что он терпел.

Так он понял, что он ещё и Любимый Домик.

Таня выросла и сама стала мамой. Как-то она повесила домик внизу, и его лизнул пёс Тишка. Картон стал бурым и мокрым. Домик тогда сильно перетрусил, он спросил:

— Ты съешь меня?!

— Нет, — сказал Тишка. — Ты невкусный.

Домик стал Невкусным Домиком и очень этим гордился. Он видел, как за новогодним столом люди едят всё вкусное, и радовался, что у него впереди ещё много праздников.

Однажды открыли балконную дверь, и Домик сорвался с ветки. Все над ним смеялись, а он понял, что он ещё и Летучий Домик! У него откуда ни возьмись вдруг выросли крылья! Подумать только: Домик дважды перевернулся, когда летел! И, если бы не мама, обязательно бы унёсся в Большой Мир за Балконом.

Наверное, эти невидимые крылья были всегда. И всегда будут…

«Моя жизнь полна счастливых превращений, — думал он, засыпая после Нового года. — Значит, я ещё и Счастливый Домик…»

Стеклянная Сосулька знала, что очень похожа на настоящую. Она видела своих сестриц за окном и однажды, когда мама открыла форточку, даже разговаривала с ними.

— Вам не холодно? — спросила она вежливо.

Сосульки рассмеялись.

— Мы сами — холод! — ответили они звонко. — Мы изо льда!

— А что такое лёд? — удивилась Стеклянная Сосулька.

— Лёд — это вода! — ещё звонче рассмеялись сестрицы.

— Но вода же льётся! — крикнула им Сосулька, но в это время форточку закрыли, и что ответили за окном, осталось загадкой.

Сосульку перестали интересовать ёлочные дела. Она плохо кружилась, когда её звали танцевать, забывала искать своё отражение в рядом висящих шарах и даже позволяла (неслыханное дело!) садиться на себя пыли!

«Вода льётся… — думала Сосулька днём и ночью. — Льётся! Как она, такая прозрачная и текучая, вдруг может стать искристой и твёрдой?»

Рядом с ёлкой, на подоконнике, в горшках росли цветы, их часто поливали водой. Сосулька видела её близко-близко. Расспросить бы воду, но та сразу пряталась в землю. «Вода застенчивая, — решила Сосулька, — стеснительная».

А сосульки за окном были не стеснительные. Висели в ряд и блестели на солнце.

Стеклянная Сосулька решила, что, наверное, её сестрицы родились в земле. Что, если вода уходит под землю и превращается там в ледышки? Может быть, сосульки так же, как и цветы, растут в горшках? Она каждое утро проверяла, не появился ли из земли ледяной стебелёк.

Что ж, Сосулька была молода, её совсем недавно купили в магазине.

Устав ждать всходов, она решила обратиться к игрушкам постарше. Жаль, но Большой Красный Шар с белой снежинкой на боку спал. Он спал почти всё время — это был очень старый шар.

Сосулька наклонилась к Попугаю на прищепке:

— Будьте так добры, вы не подскажете, что такое лёд? — спросила она шёпотом.

— Посмотрите на эту Сосульку, она не знает, что такое лёд! — заверещал Попугай. — Умора! Я сейчас упаду с ветки!

Он так раскачивался от смеха, что действительно чуть не свалился. Но, главное, все стали смеяться вместе с ним.

— До чего дошли Сосульки! — хохотал Снеговик. — Не знают, что такое лёд. Это всё равно если бы я не знал, что такое снег!

— А мы не знали бы, что такое дождь! — зашелестели искристые блестящие нити Дождика.

— А я бы не знал, что такое кирпичи! — сердито сказал Картонный Домик.

— Как можно не знать, из чего ты сделан? — спросили они хором.

Сосулька посмотрела на них и удивилась. Снеговик был поролоновым, Дождик из фольги, а все кирпичи на Домике были нарисованы краской.

— Не стоит и разговаривать с ней! — громко закричал Попугай. — Как таких только на ёлку вешают?!

И все побоялись спорить. Даже стеклянные собаки и кошки! Когда Большой Красный Шар с белой снежинкой на боку спал, Попугай любил командовать и клеваться.

С тех пор Сосулька перестала кружиться. Её просто не звали танцевать. Игрушки заслонялись от неё ветками и, кстати, стали называть замарашкой. Потускнев, Сосулька с тоской смотрела на своих сестриц за окном и думала-думала-думала.

«Снеговик знает, что такое снег. Почему? Дождик, который вешают на ёлку последним, и тот знает, что такое дождь… И Домик хвалится кирпичами. Но почему?»

— Как запылилась эта сосулька! — сказала Мама и осторожно сняла её с ветки.

«Сосульку берут в путешествие… — зашептались игрушки. — Сосульку берут в путешествие!»

Из всех них по квартире путешествовал лишь Большой Красный Шар с белой снежинкой на боку, и когда он не спал, то любил вспоминать об этом. Он знал, что делается за дверями, сколько в квартире комнат, но говорил, что стремиться туда не стоит, потому что ёлок там нет.

Мама вымыла Сосульку, полюбовалась ею и почему-то повесила выше. Теперь Сосульке было видно не только крышу с сестрицами, но и весь большой двор. В нём, расставив руки, стояли великаны-деревья, улыбались окошками дома, в которых сияли разноцветные гирлянды, бегали самые настоящие, не стеклянные собаки и кошки. Вот только попугаев не было.