— Это — одна из привилегий, пока ты была со мной, — бархатным голосом пояснил Люк. — Но когда ты тратила деньги, ты уже не была со мной. Я должен тебя поздравить — я-то думал, что ни одна женщина не в состоянии меня удивить, — он обошел вокруг нее, и голос у него прозвучал тихо и зловеще, — а тебе это удалось. Во время нашей связи ты ничего не тратила и не интересовалась деньгами. Ты мне показалась уникальной. Твое равнодушие к материальным благам меня очень к тебе расположило, — тут его голос сделался резким. — Теперь-то я вижу, что на самом деле ты действовала умно. Очень умно. Как только поняла, что наши отношения закончились, ты показала себя в истинном свете.

Кимберли изумленно приоткрыла рот. О чем он? Необходимо немедленно сказать ему правду!

— Я могу объяснить, куда ушли деньги… — начала она, но он пожал плечами, показывая, что ему это безразлично.

— Слушать об этом еще скучнее, чем смотреть, как женщина занимается шопингом. Мне совершенно неинтересны эти мелочи.

— Так ты считаешь, что я потратила деньги на женские побрякушки? — Ошеломленная Кимберли уставилась на него.

— Ты подбодрила себя, купив новые туфли и сумочки, — усмехнулся он. — Типично женское поведение. Уверяю тебя — оценить терапевтический эффект от такого «лечения» я способен.

У Кимберли аж дух захватило.

— Ты на редкость бесчувственный! — Ее голос звенел, полный гнева и боли. Так он полагает, что она занималась шопингом? — Шопинг — это последнее, о чем я думала! — Ее трясло от негодования. — Мне надо было выжить, потому что я отказалась от всего, лишь бы быть с тобой. Я потеряла все: работу, квартиру. Ты сам этого потребовал.

Он холодно смотрел на нее.

— Что-то не припоминаю, чтобы ты протестовала.

Она вскинула голову.

— Я любила тебя, Люк. — Голос у нее дрогнул, и она замолкла, собираясь с силами. — Я была настолько безоглядно в тебя влюблена, что думала лишь об одном — быть с тобой. Я не могла себе представить, что когда-нибудь мы не будем вместе.

— Женщины обычно склонны слышать звон свадебных колоколов, — сухо заметил он. — Я бы сказал так: чем толще кошелек, тем громче колокольный звон.

— Я не имею в виду брак. Мне было на это наплевать. Я просто любила тебя.

У него на скулах задвигались желваки, а глаза сердито заблестели.

— Очевидно, ты планировала долгое сожительство.

Она не сразу поняла смысл сказанного.

— Ты считаешь, что я притворялась? — Она поднесла руку к горлу — под кончиками пальцев часто-часто бился пульс.

— Ты выглядела весьма убедительной, но ведь ставки были очень высоки, да? Чтобы заловить миллионера, можно из кожи вон лезть и сыграть роль на отлично.

Кимберли уставилась на него. Господи, как же ее угораздило полюбить этого человека! Как она могла так ошибиться? Слезы душили ее.

— Ты считаешь, что быть с тобой — огромное счастье. А я считаю, что ты — самая большая ошибка в моей жизни.

— Еще бы тебе так не считать. — Он изобразил сочувственную улыбку, но его глаза были похожи на кремень. — Представляю, как ты обозлилась, поняв, что упустила меня. Могу лишь пожелать тебе удачи со следующим парнем.

Она смотрела на его красивое надменное лицо и чувствовала, что вот-вот разрыдается.

— Ты закончишь свою жизнь в одиночестве, Люк, — сказала она, стараясь не дать выхода волнению, — и любая женщина, обладающая хоть каплей разума, не станет за тебя цепляться.

Он высокомерно улыбнулся — это была улыбка самоуверенного мужчины, сознающего свою неотразимость.

— Мы оба знаем, что ты никак не могла насытиться мной.

У нее перехватило дыхание — она вновь пережила испытанное семь лет назад унижение.

— Это было до того, как я поняла, какой ты бесчувственный негодяй! — Она замолчала, придя в ужас от собственной грубости. Что на нее нашло? — Прости, я не хотела…

— Можешь не извиняться — ты просто показала свое истинное лицо. — Он, кажется, даже не обиделся. Скорее этот взрыв его позабавил. — Я предпочитаю в женщинах честность, поскольку это избавляет от непонимания.

Кимберли потерла виски — у нее заболела голова. Ей стоило огромных усилий прийти сюда, чтобы сказать ему то, что он должен знать. Но пока что все идет из рук вон плохо — они говорят о прошлом, когда надо говорить о настоящем. Прошлое она хочет забыть… если только это прошлое не поможет ей напомнить ему о том, что их связывало…

— Я не была тебе безразлична, Люк, — тихо сказала она и беспомощно опустила руки. — Я же знаю — ты меня любил. Я это чувствовала.

— Не скрою, я был взволнован тем, что я — твой первый мужчина, — признался он более миролюбиво. — Для меня это был новый опыт, и, естественно, я постарался, чтобы ты тоже получила удовольствие.

У нее загорелись от неловкости щеки. Он хотел сказать, что он — мастер обольщения и прекрасно знал, что ей необходима теплота и нежность. Но его чувства не были затронуты! Боль разрывала ей сердце.

— Значит, для тебя все это — игра? Ласки и нежность для тебя всего лишь способы обольщения?

Он пожал плечами.

— Я что-то не услышал тогда твоих жалоб. Она закрыла глаза. Как же доверчива она была! Да, она была невинной девушкой, но это не оправдание глупости. Шестнадцать лет, прожитые рядом с таким человеком, как ее отец, могли бы кое-чему научить. Отец менял женщин одну за другой, ни к кому не привязываясь по-настоящему и никогда не обременяя себя обязательствами. Он просто использовал женщин. Использовал и бросал. Мать ушла из дома, когда Кимберли едва исполнилось четыре года, и с этого момента в жизни девочки начали появляться бесконечные «тети» — любовницы отца, которые спустя какое-то время со скандалами уходили. Кимберли поклялась, что она никогда и ни за что не позволит мужчине обращаться с ней так же. Она найдет своего единственного мужчину и будет его любить.

И вот она встретила Люка и подумала, что он тот самый мужчина. Но их любовь, сумасшедшая, опьяняющая, скоро кончилась. Она не придала значения ни его репутации совратителя, ни тому, что своим поведением он напоминал ей отца, забыла все свои клятвы. Она нарушила установленные ею же правила и заплатила за это высокую цену.

— Что я такого сделала? Почему ты обошелся со мной так жестоко? Почему тебе понадобились другие женщины?

— Я никогда не был привязан к одной-единственной женщине — уж такой я человек, — без капли сожаления признался он. — Ты такая же алчная, как и другие, что и доказала очень быстро.

Она вздрогнула. Самое время сказать ему, зачем ей были нужны его деньги. Она сделала для храбрости глубокий вдох.

— Я потратила твои деньги на совершенно необходимые и важные вещи, — нерешительно вымолвила она, — и прежде чем сказать тебе, на что именно, я хочу, чтобы ты знал — я действительно пыталась поговорить тогда с тобой, но ты не захотел увидеть меня и…