выдала. Мама трясёт её по четыре раза на год. Как и Кэтрин, и Фиби, и все наши знакомые. Лорен стоит намертво. Кажется, она всерьёз уверена, что тайна этого рецепта – залог её спокойной обеспеченной старости.

Я не выдержала и рассмеялась, представив стойкого оловянного солдатика Лорен, прижимающую к своей впалой груди пожелтевшую бумажку с выцветшими чернильными каракулями.  

- А во-вторых?

- А во-вторых, всю неделю после моего возвращения я желаю получать на завтрак всего лишь одно блюдо.

- Хм, какое? – спросила я больше для проформы, потому что прекрасно знала, что сейчас услышу.

- Мою любимую, страстную, в меру распущенную жену.

- В меру – это как?

- Это значит без черничного джема.

- Что скажешь насчёт вишнёвого?

- Вы читаете мои мысли, миссис Митчелл.

Вот так и получилось, что наша романтическая неделя в Южном полушарии обернулась моим двухнедельным заточением в доме. Вернее, моим двухнедельным метанием между двумя домами, когда я пыталась одновременно быть хорошей матерью, невесткой и женой.

Последнее получалось плохо.

За эти дни наедине с мужем я провела едва ли больше пятнадцати минут. Днём, когда я навещала мальчиков, Дилан работал. Вечером я ни на минуту не оставляла Эбби одну. И пусть между нами было всего десять минут езды на машине, казалось, что мы с Диланом находимся на разных континентах. Наше общение ограничивалось телефонными звонками, смс-сообщения и разговорами в скайпе.

Когда опасность заражения миновала, и мальчики вернулись домой, Дилан улетел в Токио. Я же через пару дней оправлялась в свою ежегодную поездку по стране в рамках благотворительной программы Митчеллов.

Мой вишнёвый джем потихоньку скисал на верхней полке холодильника.

Глава 2

Сан-Франциско. Двенадцатое февраля. Среда.

Дилан позвонил, как только я забралась в постель.

- Знаешь, я тут посчитал, у нас полтора месяца не было секса.

- Да что ты говоришь? Можно подумать, для меня это новость.

- Ты тоже считала?

- Ну…

- Думаешь, это нормально?

Не разобрав его тона, я постаралась ответить как можно осторожнее:

- Если говорить прямо, то нет, не думаю.

Дилан будто этого и ждал.

- Я хочу назад свою жену! – Заявил он безапелляционно. – Хочу, чтобы ты вернулась, Лив. Я хочу приезжать домой и иметь возможность тебя поцеловать. Потом поцеловать детей, вместе поужинать, уложить их спать, а после заняться с тобой любовью. Пока что я либо ночую чёрте где один, либо дома, но тоже один. Никакой разницы.

По мере того, как Дилан говорил, я всё больше и больше хмурилась, и всё же решила не нагнетать.

- Я тоже тебя люблю, милый. И тоже скучаю. И я так же полтора месяца засыпаю, представляя, что ты рядом. Это помогает.

- Не понял.

- Ты со мной, Дилан. Всегда со мной. В моей душе. В сердце, в мыслях…

Но, ведь, так и есть, как бы пафосно это ни звучало. Он всегда со мной. Все эти пять лет Дилан рядом со мной. Близко. Внутри.

Пять лет мы вместе, а я всё ещё засыпаю и просыпаюсь с мыслью о нём. Когда-то в самом начале наших отношений Дилан говорил, что ему меня всегда мало. И я соглашалась, чувствуя то же самое.

Так было тогда. Так есть и сейчас.

Наши ночи полны нежности и любви, как и дни, когда есть возможность остаться наедине. Ничего не изменилось. Может, пришло некое внутреннее успокоение, когда ты знаешь, что у тебя есть, и кто у тебя есть. Но всякий раз - всякий раз! - когда до меня доносится его голос, когда муж заходит в комнату, когда я вижу его улыбку, его взгляд, обращённый на меня, я на секунду замираю.

Наверное, это не закончится никогда. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я боюсь этого. Я слишком люблю его для того, чтобы позволить этому закончиться.

Именно поэтому я и говорю Дилану эти слова.

- Я тоскую по тебе, мой хороший. Моё тело тоскует, мои губы тоскуют. Мои руки хотят обнять тебя…

- Дьявол, Оливия, ты смерти моей хочешь?

Честно, я слышала, как скрипнули его зубы перед тем, как из трубки раздалось сердитое рычание Дилана. Удивительно, но это сильно меня разозлило.

- А что ты хотел услышать, вывалив эту дурацкую претензию? – возмутилась я. – Да, секса не было с тридцать первого декабря, ну и чёрт с ним. Не в сексе же дело, так?

- Ты же только что говорила: ты со мной, твои объятья…

Ух, как я разозлилась после этих слов!

- Я сказала, что истосковалась по тебе. И что, ложась в постель, вспоминаю, как ты занимаешься со мной любовью. Иногда это нежно, иногда быстро, иногда жёстко.

- Лив…

- Да, мистер Митчелл, ваш звонок сделал своё дело. Я чувствую себя никчемной женой и почти что готова согласиться на секс по телефону.

- Лив!

- Что? Это не в ваших правилах, мистер Верните-Мне-Мою-Жену? Я никуда не уходила и нигде не терялась. Я просто пытаюсь сделать свою жизнь интереснее, чтобы тебе и детям было интересно со мной. Я не хочу быть приложением к тебе, я хочу оставаться собой. За это ты меня полюбил, помнишь?

- Малыш, разговор вовсе не идёт о том, чтобы ты перестала заниматься тем, что тебе нравится. Всё это мы выяснили в самом начале, разве не так?

Я фыркнула.

Ну, конечно же, так! Разговор о том, чем я буду заниматься, состоялся ещё на заре нашей совместной жизни, и больше мы к нему не возвращались.

После выхода моей второй книги, последовала третья. Затем четвёртая. Творчество, работа в фонде, дети, семья – этим были заполнены мои дни. Дилан во всём и всегда меня поддерживал. Может быть, именно поэтому мне удачно удавалось жонглировать этими составляющими.

Нам обоим это удавалось.

До сегодняшнего дня, во всяком случае.

Мы подстраивали наши расписания поездок так, чтобы никогда не оставлять детей одних. Это закон: кто-то из нас всегда должен был в Сиэтле. По крайней мере, к вечеру, когда приходило время для вечерней сказки Роберта. Дети не должны оставаться в доме, в котором не было хотя бы одного из родителей.

Сейчас роль ежевечернего сказочника выполнял Дилан.

- Я не хотел упрекнуть тебя в чём-либо, родная, или обидеть. Просто я…

 Дилан замолчал, и спустя некоторое время послышался его тяжёлый вздох:

- Просто я сильно по тебе соскучился.

- И