– Еще одна у нас на пути! – заорал Белл.

Его конь – создание с шилом в заднице и с очень толстой шеей, скорее всего, помесь верховой с тяжеловозом. Белл ехал на нем в неуклюжей манере самоучки, неловко подпрыгивая в седле. Он всем весом потянул за вожжи и откинулся назад, чтобы остановиться на гравийной площадке в облаке пыли.

Лилли успокоила коня, подхватив повод, чтобы животное перестало широко мотать головой. Грязная пена шла у скакуна изо рта, упряжь была мокрой от пота.

– Еще одна – что? – она вскинула голову на Белла. – Стая ходячих? Жертва чумы? Самка сказочного единорога? Кто?

– Большая старая эстакада, – сказал Белл, соскальзывая с лошади, и тяжело приземлился, охнув. Мальчишеское лицо бывшего айтишника из Бирмингема покрывали веснушки и солнечные ожоги, на ногах плотно сидели самодельные гамаши для верховой езды, сшитые из брезентового тента. Он воображал себя сельским парнем, но его неуклюжая манера обращения с конем и нарочитая медлительность речи с головой выдавали городского жителя.

– Примерно в полумиле к северу отсюда, – сказал он, дергая себя за большой палец. – Земля под ней просела, и пути проходят как раз по ненадежному мостику… длиной ярдов в пятьдесят.

– И каков твой прогноз?

– По поводу эстакады, ты имеешь в виду? Сложно сказать, она выглядит абсолютно кошмарно.

– Ты рассматривал ее ближе? Может, проехал по ней? Протестировал? Или предпринял что-нибудь еще?

Он покачал головой:

– Извини, Лилли. Я просто подумал, что тебе срочно стоит о ней узнать.

Лилли задумчиво потерла глаза пальцами. С тех пор, как они натолкнулись на эстакаду в последний раз, прошло много времени – несколько месяцев. И она была длиной всего несколько ярдов. Лилли уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут конь внезапно вздернул голову, взволнованный то ли шумом, то ли запахом, который люди еще не чувствовали. Лилли обошла животное и нежно почесала ему холку.

– Чш-ш-ш-ш-ш, – мягко пробормотала она, гладя спутанную гриву. – Все в порядке, старик, успокойся.

От коня пахло тяжелым козлиным духом, от его потной шкуры и заляпанных грязью надкопытий тянуло мускусом. Вокруг глазных яблок – красный ободок, конь очень устал. Дело в том, что этот почти сломанный жизнью чалый – так же, как и его собратья – превратился в величайшую ценность для выживших, как это было в девятнадцатом веке, когда люди пытались «приручить» Дикий Запад. Машины и грузовики, которые все еще действовали, с каждым днем встречались все реже и реже, так как иссякали запасы даже кулинарного жира для биодизелей. Люди, у которых в прошлой жизни были хотя бы рудиментарные знания о том, как обращаться с лошадьми, стали весьма уважаемыми личностями. Их искали в качестве носителей мудрости, которые могли бы обучить остальных и передать им свои знания. Лилли даже нашла нескольких для Вудбери.

За последние несколько месяцев многие из заржавленных остовов машин были разрезаны напополам и превращены в самодельные коляски и хитроумные устройства для того, чтобы их могла тащить лошадь или конная упряжка. За годы, прошедшие с момента заражения, мостовые испортились под влиянием погоды и не подлежали ремонту. Оставшиеся отрезки дорог с раскрошившимся асфальтом, заросшие сорняками, непригодные для проезда оставались острой проблемой для выживших. Следовательно, требовалась безопасная, надежная и быстрая транспортная система.

– Он сегодня весь день так, – Белл уважительно кивнул в сторону коня. – Что-то его взволновало. И, кстати, это не ходячие.

– Откуда ты знаешь, что это не они? Может, приближается стадо или еще что-то вроде того?

– Мы проезжали мимо группы дохляков сегодня утром, и он даже не дернулся. – Белл почесал коня и прошептал ему: – Не дернулся ведь, да, Цыган? Не дернулся?

Потом посмотрел на Лилли:

– Что-то еще… что-то не то сегодня в воздухе, Лилли. Но я еще не разобрался, в чем дело, – он вздохнул и отвел взгляд в сторону, как смущенный школьник. – Прости. Я не проверил, надежна ли эстакада, и это жутко глупо с моей стороны.

– Не вини себя, Белл, – улыбнулась ему Лилли. – Думаю, мы поступим, как говорится в старой поговорке: будем переходить мост, когда до него доберемся.

Белл засмеялся чуть более громко, чем обычно, и задержал взгляд на лице Лилли чуть дольше, чем это требовалось. Некоторые из работяг сделали паузу и уставились на пару собеседников. Томми оперся на лопату и захихикал. Ни для кого не секрет, что Белл по уши втрескался в Лилли. Но Лилли вовсе не горела желанием закреплять этот успех. Все, из чего состояла ее личная жизнь на данный момент – это забота о ребятишках Дюпре. К тому же, она до сих пор горевала по тем людям, которых любила – и потеряла. Она пока не готова была нырять в новые отношения. Но это не значит, что порой она не думала о Белле – обычно ночью, когда ветер свистел в водосточных трубах и Лилли охватывало чувство одиночества. Она думала о том, что можно запустить пальцы в волосы Белла, густые, имбирного цвета. Она думала, что почувствует, когда его дыхание коснется ее ключиц…

Лилли вытряхнула из головы смутные желания и вытащила старинные часы «Вестклокс» из кармана на бедре. Эти часы с потускневшей цепочкой раньше принадлежали Бобу Стуки, лучшему другу и учителю Лилли, который героически погиб чуть больше года назад, пытаясь спасти детей Вудбери. Возможно, это являлось причиной того, что Лилли, по сути, усыновила всех сирот в городе. Она все еще оплакивала потерю своего неродившегося ребенка, искру, которая могла бы стать детищем Джоша Гамильтона, но не была выношена из-за мятежа против Губернатора. Возможно, именно поэтому ее теперешнее псевдоматеринство ощущалось ею как частица и элемент собственно выживания, как неотъемлемая часть ее будущего – так же, как и будущего человечества в целом.

Она взглянула на пожелтевший циферблат и увидела, что стрелки подползают к обеденному времени. У нее и мысли не было о том, что к этому моменту Вудбери подвергался атаке уже на протяжении часа.

Когда Лилли была маленькой девочкой, ее вдовый отец, Эверетт Коул, однажды рассказал дочери историю о Каменном Супе. Это популярная народная сказка, существующая в сотнях вариантов в разных культурах, звучала так. Три странника, умирая от голода, добрались до маленькой деревни. И у одного из них родилась идея, как можно раздобыть еду. На городской свалке он нашел котелок, положил туда несколько булыжников и набрал воды из ручья неподалеку. А затем развел костер и принялся варить камни. Жители деревни стали проявлять любопытство.

– Я готовлю суп из камней, – отвечал он каждому, кто вопрошал – какого черта тут происходит. – И тебя угощу, когда суп приготовится.

И местные жители, один за другим, начали делать свой вклад.

– Вот несколько морковок из моего сада, – сказал один.

– А у нас есть цыпленок, – сказали другие.

И скоро суп из камней превратился в кипящий пряный бульон, в котором были и мясо, и овощи, и приправы, принесенные жителями окрестных домов.