чем-либо, кроме сегодняшнего вечера. Вопрос Антона прозвучал неожиданно:

— Ден, а ты никогда не хотел свалить… с деньгами?

Поперхнувшись сигаретным дымом, я посмотрел на него сквозь выступившие слезы и прохрипел:

— Ты обалдел?!

— Да не, интересно просто, — сквозь толстые стекла очков в ожидании ответа на меня смотрели два маленьких голубых глаза.

— Что тебе интересно?

Последние случаи ограбления курьеров валютчиков из других городов вынудили меня нанять броневик и вооруженную охрану в количестве трех человек. Я также был наслышан о случаях, когда, не устояв перед искушением, сбегали сами курьеры, надеясь с помощью украденных денег спрятаться от карающей руки их хозяев. Вопрос Антона насторожил, но кашель из-за проглоченного дыма мешал сосредоточиться.

— Да, так, — Антон говорил тихо, но в этот раз, как ни странно, я понимал, даже не глядя на его тонкие губы, — ты же не в долях с пацанами?

— Почти, — спокойно ответил я, — а что?

Скрывать нечего — у меня была стабильная зарплата в тысячу долларов, плюс процент от прибыли на бирже, плюс комиссия с валюты, плюс премия за прибыльные операции — набегало прилично и, что скрывать, хватало на жизнь, удовольствия и что-то даже откладывалось. Мыслей «слинять» с порой очень большими суммами, что каждый день находились в моем распоряжении, не было.

— Я и говорю, — как-то неопределенно ответил Антон и замолчал.

Подобные настроения нужно было пресекать на корню и, если честно, мне вовсе не хотелось, чтобы Антон оказался этаким ренегатом, сбежавшим с нашими деньгами. Такие попытки были, но все, как правило, заканчивались одинаково плохо — погуляв и побесившись на халявные бабки, у курьера начинались всякие, в том числе и психологические, проблемы, его тянуло назад на родину, где остались мать, жена, дети. А за теми присматривали нанятые бандиты, чтобы в случае появления беглеца, схватить и подвергнуть его жесткому допросу, задавая один и тот же вопрос: «Где деньги, чувак?!»

— Слушай, Антон, — мне удалось, наконец, справиться с кашлем, — ты брось эти мысли, понял?

— Да я не…

Я перебил его.

— Не важно, просто не думай об этом, не говори и не делай, хорошо?

— Да я…

— Вот и хорошо, — вновь перебил я, — будем считать, что этого разговора не было.

Антон тихо пожал плечами и принялся за третью котлету. Последнюю.

…До «обменника» нас довез подъехавший к кафе броневик с тремя моими орлами. Старшего звали Сеня, и он мог согнуть рублевую монетку. Честно говоря, я никогда не понимал, в чем прелесть этой забавы, но Сенины мышцы внушали уважение. Шварценеггер в квадрате. Остальные были обычными парнями, вооруженными «Сайгой» без нарезки. Оставив охрану в броневике, мы с Антоном вошли в подвал, о котором хотелось бы сказать пару слов.

Это был подвал невысокого четырехэтажного дома, стоявшего на одном из Сретенских перекрестков. Дом был старый — годов 1930-х, а может и пораньше, какие-то этажи были жилыми, что-то сдавалось под офисы, в подвалах же расположился тот самый «обменник». Там было шесть или семь комнат, в которых сидели считающие деньги кассиры, ожидающие своей очереди клиенты с большими сумками между ног. Была караульная комната, где одновременно могли находиться шесть вооруженных человек, и кабинет руководителя, одного моего «знакомого друга» по имени Армен.

Армен был валютчиком от бога. Он умел заработать тогда, когда все остальные валютчики Москвы по причине резкого падения курса доллара сильно прогорали, проклиная Центробанк, Сороса и кого-нибудь для связки слов. Он зарабатывал и когда бывало наоборот, и ЦБ начинал скупать валюту, в мгновенье ока удорожая чужую валюту и обесценивая собственную. Словом, умел человек зарабатывать, с ним-то я и вел в основном дела, хотя был знаком практически со всеми крупными валютчиками столицы.

Оставив Антона в караулке смотреть фильм с Джеки Чаном, я прошел в кабинет Армена. Увидев меня, он активно замахал руками, не прекращая говорить по телефону.

— …Да, договорились! Я куплю половинку сейчас и половинку вечером! Все! Давай!

Бросив трубку на аппарат, Армен посмотрел на меня и, указав на другой телефон, сказал:

— Твой компаньон звонил.

— Серега? — спросил я, точно зная, что не ошибусь — в нашей компании кроме меня было еще два человека, и обоих звали Сергеями.

— Да, кажется, — Армен поморщился, словно почувствовав какой-то иной подтекст, — короче, он просит дать ему миллион.

— Миллион? Ну, там немного не хватает, округлишь, ведь? — Сегодня был рекордный завоз рублей почти на миллион долларов, и я удивился, что Армен боится добить до круглой цифры каких-то тридцать с чем-то тысяч.

— Нет, он хочет еще один, — быстро произнес Армен, пронизывая меня быстрыми хитрыми глазками, — а «рубль» обещает прислать утром. Сказал, деньги уже собраны.

— Вот как!

Это было неожиданно. Не, мы и раньше частенько брали вперед, но это всегда были суммы не больше ста тысяч долларов. Но миллион!

Армен обошел стол, сел на него, посмотрел на меня и произнес:

— Ты знаешь — я тебе доверяю, так? Но их я почти не знаю. Это может быть «кидок»?

Я подумал, что ни один из Серег никогда не занимался ничем подобным, хотя Серега номер один когда-то в молодости баловался с колосками, а Серега номер два долгое время работал в колонии для несовершеннолетних учителем истории, и уверенно ответил:

— Нет. Зачем им это? Только я зарабатываю для них каждый месяц процентов 20, если не больше. А там они еще больше «ловят» на разнице. Они этот миллион за три-четыре месяца заработают.

— Да, логично, — согласился Армен.

Я знал этого хитреца лучше, чем он мог себе представить, и был уверен, что он уже все взвесил и решил, прежде чем задал мне этот вопрос. Просто видимо его хваленая чуйка что-то такое почуяла, раз он решил обсудить этот вопрос со мной.

— И что? — Я спокойно посмотрел на него, стараясь не думать, что сейчас у меня на руках окажется два миллиона долларов, за которые в случае чего мне дважды оторвут голову. И руки.

— Что? Если не кинете, значит, хорошо заработаю. Ты же не думаешь, что я вам дешево продам?

Я увидел его глаза — странная помесь алчности и азарта, вот что я увидел. Он любил рисковать, получая двойное удовольствие от того, что почти никогда не ошибался, и очень боялся ошибиться, рискуя.

— Вот уж чего я точно не думаю!

Пока собирали два миллиона долларов, считали, вязали в пачки, пачки в кирпичи, я молча наблюдал за ловкими руками кассира, непроницаемое лицо которого больше подошло бы какому-нибудь вышколенному британскому камердинеру, и думал о Майе. Меня по-прежнему не оставляла мысль, что ее