Испугавшись хриплого голоса матери, ее затрудненного дыхания, девочка попыталась вырвать руку из ее цепких пальцев. Она не хотела, чтобы мама болела и лежала в постели. Жанетт обещала дочери поехать с ней сегодня в магазин, чтобы купить Селесте новую шляпку.

– Ты должна выполнить мой наказ… – продолжала Жанетт. – Дай слово, что когда-нибудь заставишь этого мерзавца дорого заплатить за все.

Кивнув, Селеста отпрянула от матери, высвободив наконец руку. Жанетт закатила глаза и захрипела. На ее губах выступила пена.

Придя в ярость от того, что мать разочаровала ее, Селеста пронзительно закричала:

– Вставай! Вставай немедленно!

Девочка топала ногами и визжала в истерике до тех пор, пока Маделейн не вывела ее силой из комнаты.

Прошел час, а Селеста все никак не могла успокоиться. Она кричала и колотила кулачками в закрытую на замок дверь своей комнаты. Девочка терпеть не могла, когда ее запирали. Обычно в таких случаях она громко рыдала и выла, пока отец не выпускал ее. Мать часто игнорировала протесты и капризы дочери. Она была слишком занята своими ухажерами, постоянно вившимися вокруг нее. Жанетт ничего не стоило нарушить данное Селесте слово. Она забывала о дочери, как только очередной поклонник начинал нашептывать ей на ухо нежные признания. Но на этот раз Селеста решила, что не будет мириться с обманом матери. Если та не выполнит свое обещание, Селеста обо всем расскажет отцу. Он, конечно же, рассердится и заставит жену купить Селесте новую шляпку.

Ободренная этой мыслью, девочка завопила с новой силой. И только услышав звук поворачивающегося в замке ключа, она умолкла. Вскоре дверь отворилась, и на пороге появилась Маделейн. Девочка забеспокоилась, заметив скорбное выражение на лице няни.

– Крепись, Селеста, я принесла тебе дурные вести, – сказала негритянка. – У тебя больше нет матери. Она лишила себя жизни.

Селеста на мгновение оцепенела, но тут же тряхнула головой, решив, что не произошло ничего страшного. Отец позаботится о ней. Он купит ей все, что она захочет.

– Горе сразило твоего отца, – продолжала няня. – Когда он узнал о смерти любимой жены, у него случился сердечный приступ. Месье Борно тоже скончался, Селеста.

Девочка пришла в ярость, все ее планы и надежды рушились.

– Нет! Ты лжешь! – задыхаясь от слез, закричала она. – Мама вовсе не умерла! Она просто уснула. А папа… папа никогда не бросил бы меня одну!

Маделейн ударила Селесту по щеке, чтобы привести ее в чувство. Девочка замолчала, и в тишине комнаты снова раздался строгий голос верной служанки:

– Твои слезы бесполезны! Ты плачешь от жалости к себе. Ты думаешь, что теперь будет некому позаботиться о тебе. Но это не так. Я буду прислуживать тебе так же, как раньше прислуживала твоей матери. А сейчас я хочу, чтобы ты внимательно выслушала меня…

Вцепившись в плечи Селесты, негритянка наклонилась и впилась в нее пронзительным взглядом. – В смерти твоей матери виноват ее неверный возлюбленный. Из-за него она наложила на себя руки. Это он убил твоего отца. Этот человек лишил тебя всего самого дорогого в жизни.

У Селесты сразу высохли слезы. Она как завороженная смотрела в темные глаза негритянки, горевшие мрачным огнем.

– Надеюсь, ты не забыла обещание, которое дала умирающей матери? А теперь я тоже хочу сказать свое слово. Я помогу тебе, Селеста. Мы вместе отомстим за смерть твоих родителей.

Вайоминг, 1869 год

Шел снег, и за его пеленой терялись очертания сонной долины. Затянутое серыми облаками низкое небо, надвинувшееся на вершины гор Биг-Хорн, не предвещало ничего хорошего. По-видимому, метель, разыгравшаяся прошлой ночью, была лишь прелюдией к настоящей снежной буре, готовой вот-вот разразиться. Стадо Колдуэлла Стара разбрелось по округе, и это не могло не беспокоить его. Он ругал себя за легкомыслие. Колдуэлл недооценил опасность и теперь мог дорого заплатить за это. Втянув голову в плечи, он надвинул шляпу на лоб, пытаясь спастись от резких порывов ветра, швырявшего ему в лицо пригоршни колючей ледяной крупы, и наклонился вперед, к луке седла. Его конь, несмотря на непогоду, продолжал упорно подниматься вверх по крутому склону, туда, где располагались высокогорные пастбища. Из-под его копыт вниз летели камни. По дороге Кэл собирал напуганных бурей коров и сгонял их в укромные, защищенные от ветра места, где они могли переждать непогоду. Все это занимало много времени. Он и не заметил, как начало темнеть. Кэл не знал, сможет ли найти для себя удобную лощину или пещеру, чтобы переночевать в безопасности.

Однако он успел справиться со своей задачей, и еще до наступления темноты ему удалось подняться на вершину хребта. Завидев наконец очертания ранчо Блустоун, Кэл с облегчением вздохнул. Через полчаса он уже расседлывал в сарае свою лошадь, а еще через несколько минут Кэл вошел в дом, являвшийся приютом для местных ковбоев.

В просторной комнате весело потрескивал огонь в камине, сложенном из дикого камня. Взгляды лежавших на расстеленных на полу одеялах мужчин сразу же обратились к нему.

Сняв заиндевевшую куртку и шляпу, Кэл стряхнул с бороды снег. Он заранее набрался терпения, зная, что сейчас на него, как всегда, посыплются колкости и насмешки. И действительно, ехидные замечания не заставили себя долго ждать.

– Послушай, Кэл, ты когда-нибудь привыкнешь к нашей зиме? Вайоминг – это тебе не Техас! Пора бы уже начать разбираться в местной погоде.

– Что у тебя опять стряслось, техасец? Все нормальные люди по приметам заранее знали, что надвигается снежная буря, и увели скот в укрытия.

– Похоже, тебе нравится мерзнуть, парень!

– Ну как, получил удовольствие от стужи или тебе показалось, что сегодня еще недостаточно холодно?

Кэл криво ухмыльнулся, слушая добродушные насмешки ковбоев. Он не собирался отвечать на них. Кэл переехал в эти места, спасаясь от кошмаров и призраков прошлого. Горы Вайоминга слишком отличались от техасских прерий, и Кэл надеялся обрести здесь долгожданный душевный покой. То, что произошло сегодня с его скотом, он воспринимал как мелкие неприятности по сравнению с теми бедами, которые ему довелось пережить.

Раздевшись до нижнего белья, Кэл повесил свою одежду сушиться у огня, не обращая внимания на смех, который вызывала у ковбоев дрожь, пробегавшая по его телу. Один из них кивнул на стол, стоявший позади Кэла.

– Тебе тут пришло письмо, приятель. Судя по потертому конверту, оно проделало долгий путь, прежде чем добралось до тебя, – сказал он.

Ухмылка исчезла с лица Кэла. Поколебавшись, он взял со стола конверт и вскрыл его. Короткий текст письма был напечатан на листке плотной бумаги:

«Ты забыл Бонни? Пора возвращаться домой».

Подписи не было.

Письмо потрясло Кэла. Воспоминания обрушились на него с сокрушительной силой. Перед мысленным взором возникла улыбка Бонни, и он услышал ее звонкий мелодичный смех.