Наталья сникла.

– Готовься, Козерог ты наш ненаглядный, вечерком рожки пообломаю.

Разразившись хохотом, свекрища удалилась в спальню.

Катка в изнеможении опустилась на уголок.

– Скорей бы день закончился. У меня нехорошее предчувствие.

В семь вечера в прихожей раздался звонок. Распахнув дверь, Катарина узрела на пороге Галку Клюеву – давнюю знакомую, с которой не виделась более полугода.

Галина, полноватая крашеная шатенка с отнюдь не ангельским характером, обтерла носовым платком потное лицо и прогудела:

– Ну и гадство! Лифт не работает, пришлось пешкодралом подниматься, чтоб им всем пусто было. А с моей комплекцией такие подвиги смерти подобны. Уф! Думала, коньки отброшу. Сумищи-то неподъемные…

Увидев выбежавшую из кухни Натку, Клюева гаркнула:

– Наташка, чего вытаращилась? Дуй к телефону, звони в диспетчерскую.

Не успела Катка удивиться столь неожиданному визиту, как Галина втащила в прихожку две спортивные сумки.

– Все! С концами! Теперь, девки, у вас жить буду, – объявила Клюева, облокотившись о стену.

Нарисовавшаяся в коридоре свекровь вопросительно взирала на гостью.

– Галя?! Какими судьбами?

– Мое почтение, Розалия Станиславовна. Я к вам на постоянное место жительства пожаловала.

– То есть как на постоянное?

– Ну не на постоянное, – поправилась Клюева, – но то, что надолго, факт.

Катка отмерла.

– Галь, в чем дело?

– В козле моем!

– Ты завела козла? – пискнула Наталья.

– Ты еще здесь? Ну попросила же позвонить в диспетчерскую. Давай, давай, иди, не тяни кота за хвост.

Как только Натка скрылась в комнате, Клюева всхлипнула:

– Нет больше моих сил, не могу терпеть его пьянство. Все нервы вымотал паразит. Гад! Негодяй! Молодость мою сгубил… да что там… всю жизнь испоганил, пьянь подзаборная. А я ведь могла выйти замуж за Сашку Плотникова. Так нет, дернул черт… Говорила мне мамочка, что хлебну с этим уродом горюшка. Не послушалась… Как же, такая любовь была. А теперь вот на стенку от отчаяния лезу.

– Что опять случилось? – У Катки кольнуло под ложечкой.

Впрочем, ответ она знала заранее. Муж Галки, Арсений, – заядлый выпивоха. За воротник закладывает по-черному и, судя по всему, в ближайшем будущем не собирается бросать пагубную привычку. Законным браком Клюевы сочетались десять лет назад. В те денечки Арсений, видный тридцатилетний красавец, смотрел на горячительные напитки с презрением – выпивал исключительно по праздникам и не более трех рюмок. Брак обещал быть идеальным. А потом… закрутилось-понеслось.

Четыре года назад, после смерти единственного брата, Арсений пал жертвой зеленого змия. Начиналось все с пары банок пива, которые стали практически ежевечерним ритуалом. Галка молчала, справедливо полагая, что со временем, когда горечь утраты ослабеет и рана начнет зарубцовываться, муж придет в норму. Не тут-то было – пиво сменилось сорокаградусной, Арсений частенько возвращался с работы «под мухой». Дальше – больше. Водка, портвейн, дешевое вино, новые знакомые-выпивохи… и из примерного семьянина, обожавшего ненаглядную супругу, Арсений превратился в заядлого алкаша.

Жили Клюевы в коммунальной квартире. Помимо них в трешке обитала некая Алла Денисовна Савушкина, к слову сказать, «коллега» Арсения по опустошению стеклотары.

Пару раз после грандиозных скандалов и бурных выяснений отношений Галка приезжала к Копейкиным с ночевкой. Но чтобы с сумками, с вещами – никогда. Похоже, сегодня чета Клюевых поскандалила не на жизнь, а на смерть.

– Почему у вас такие лица? Вы мне не рады? – Галина надула пухлые губки.

– Мы, конечно, очень рады, – запела Розалия, – но видишь ли, дорогая, у нас нет свободного места.

– Как нет? – Клюева расстегнула пальто. – Вы шутите? У вас четыре комнаты.

– Правильно, четыре, но они все заняты.

– Ничего не понимаю. В одной спите вы, в другой Натка, третья спальня Каткина с Андрюшкой, а гостиная-то пустует.

– В гостиной живет Арчибальд. А моему мальчику требуется покой.

Катарина сделала шаг вперед.

– Галь, раздевайся, пойдем пить чай. Места у нас много, разместимся.

– Ой, спасибочки, знала, что не откажете.

Свекровь втащила Катку в спальню.

– Ты чего несешь? Совсем мозгов лишилась? Зачем разрешила ей остаться?

– А по-вашему, мне ее что, за порог выставить?

– Замечательно! Докатились! Давай теперь всех бомжей в дом приведем и заживем весело и счастливо!

– Галка не бомж. И она права, гостиная пустует.

– А Арчи?

– Прекратите, попугай не в счет.

– Но я люблю ночами смотреть дивиди в гостиной.

– В вашей спальне тоже есть дивиди.

– Но в гостиной больше экран телевизора.

– Розалия Станиславовна, Галина остается, и точка. Пойдемте чаевничать.

– Иногда мне так и хочется долбануть тебя по башке чем-нибудь тяжелым. Заставлять меня, даму гламурную от корней волос, сожительствовать с этой тушей…

Отмахнувшись, Катарина прошла на кухню.

Галина трещала без остановки:

– Я ему сказала: «Если не согласишься закодироваться, уйду, так и знай. Останешься один – грязищей зарастешь, на коленях приползешь вымаливать прощения. Не прощу!» Кат, он же с работы ушел. Разве я не говорила? Зато теперь знаешь. Еще в октябре расчет взял, алкоголик недорезанный. Сидит на моей шее, ханку жрет и в ус не дует. А самое страшное – стал с местными алконавтами в подворотнях пить. Я с утра на работу, а он на улицу. Приползет вечером на бровях, лыка не вяжет. Как жить дальше, что делать?

– Надо было насильно закодировать, – прошипела Розалия.

– Насильно… Скажете тоже! Так он и дался, уж не пять лет, чтобы за ручку детину водить. Доктор сказал, что он сам должен иметь желание бросить пить, иначе результата не будет. А разве он откажется добровольно от пойла? Ага, ждите до второго пришествия.

– И сколько ты у нас куковать собираешься?

Клюева задумалась.

– Сейчас ноябрь, думаю, до февраля поживу.

Розалия схватилась за голову.

– Галь, бери пирожное, – быстро вставила Катка.

Откусив эклер, Клюева насупилась.

– Андрей не будет против моего присутствия?

– Он уехал в командировку на той неделе, вернется через полтора месяца.

– Опа!.. Значит, мы все холостякуем? Ну и отлично. Четыре бабы в квартире, без мужиков, – кайф.