– Привет, Фил, – сказала она, прислоняя велосипед кдереву. – Знаешь, что мне пришло в голову? Фамилию бы тебе чуточкуизменить, на Моржов. А имя – на Харитон. Представляешь, как внушительно ипикантно твое имечко смотрелось бы во всех документах конторы? X. Моржов да Х.Моржов...

Она и не рассчитывала вывести этого мизантропа из себя,всего лишь хотела напомнить, чтобы не расслаблялся.

– Ты знаешь, когда у меня будет праздник души,Марина? – спросил Моржев спокойно. – Когда ты, лапочка, наконец,окажешься предателем в рядах. Я над тобой самолично потешусь по полнойпрограмме...

– Размечтался, – сказала Марина. – Во-первых, я,как истинная дикарка, предавать попросту не умею, а во-вторых, когда дойдет додела, я сначала тебе глотку перегрызу.

– У тебя кровь на шортах.

– А... – отмахнулась Марина, бросив взгляд вниз, –пятнышко, и не более того... Представляешь, какие-то идиоты только что хотелименя, юную и беззащитную, поиметь... Прямо на дороге. Никакого воспитания улюдей, не говоря уж о морали...

– Трупы? – деловито спросил Моржев.

– Ну, я же не монстр. И день чудесный, солнышко и все такое.Побиты. Скоро оживут... И хрен с ними. Филипп, я ведь, если ты забыл,невероятно любопытное создание. Еду и сгораю от нетерпения. Почему это вдругмне «внутряки» свидания назначают не в конторе, а в глуши... Что у вас опятьтакое стряслось, что вас должна спасать хрупкая девочка?

– А почему ты решила, будто что-то стряслось?

– А иначе к чему рандеву в таких декорациях?

– Высшая степень секретности.

– Умолкаю с трепетом... Излагай.

На худом лице Филиппа изобразилось некоторое злорадство, он,усмехаясь (что ему было несвойственно), сказал:

– Вот именно, умолкни... Когда стоишь перед начальством.

– Ни хрена себе, и, я бы даже сказала, ни... Эт-то какпонимать, старина?

С тем же нескрываемым злорадством Фил протянул:

– Да ты, видишь ли, до окончания дела откомандирована вполное и окончательное мое распоряжение. По форме «А». Так что не выежывайсяособенно...

– А приказ можно глянуть?

– Изволь.

Бегло пробежав взглядом несколько строчек, соответствующимобразом заверенную выписку, Марина присвистнула:

– Документ признаков подделки не имеет, реквизиты все доединого аутентичны... Вот это попала девочка! Белая рабыня, а? Мне ложиться иликак? Ты, быть может, какую-нибудь экзотическую позу предпочитаешь?

– Не дури. Пошла работа.

– Есть, – сказала Марина уже совершенно другимголосом. – Не буду притворяться, что мне приятно под тобой работать, ночто уж тут поделаешь, дисциплина... Здесь будешь излагать, или в машинеприсядем?

– В машине не вполне удобно. Пошли-ка, – Фил взял ее залокоть и отвел в сторонку, под деревья. – Понимаешь, какое дело... Это всеиз-за Сибири. У тебя отлично получилось, и в досье осталась пометочка: мол,неплохо себя проявила при поиске пропавшего без вести агента... Дальшеобъяснять?

– Не надо, – сказала Марина. – Кто-то пропал, да?И начальство, глянув грозным оком, тут же вспомнило, кто у нас с успехом искалпропавших буквально на днях... Тоже мне, головоломка! Что, кто-то из вашихзапропал?

– С концами.

– Я его знаю?

– Тема Булавин.

– А, ну да, Вампир... Знакомы немножечко. Мальчик вроде бытолковый и проворный, правильно?

– Вот именно. И если уж его переиграли...

– А может, ничего страшного и не стряслось?

– Увы. Он исчез.

– Где? За границей?

– Нет. Здесь. В районе Чертова Городища.

– Так-так-так, – сказала Марина. – А деталюшечки?

– Есть роскошный пансионат для небедных людей. Называется«Зеленая долина». Настоящий люкс. Все мыслимые удобства, все доступныеразвлечения, плюс экскурсии в Чертово Городище, воздушные и водные... Так ужполучилось, что тамошний губернатор попал на заметку.

– А что он натворил?

– Ничего особенного. И конкретики пока что нет.

– Нет ее, или мне знать не полагается?

– Не полагается, – сказал Фил. – Уж не посетуй.Это не моя придумка, так пожелали большие парни с самого верха. Кое-какиесоображения на сей счет у меня есть, они, правда, не оформившиеся по причинескудности информации... Видишь ли, соль в том, что губернатор ведет себянеправильно. Он втихомолочку что-то к р у т и т.Собственная разведка, неофициальная частная армия, пусть и крохотная...

– И что, это феномен? Сплошь и рядом с губернаторами такоеслучается, начинают корчить из себя провинциальных королей...

– Никакой это, конечно, не феномен. Просто... Во-первых,любые поползновения играть роль провинциального владыки мы должны выявлять вовсех подробностях и вдумчиво изучать. Во-вторых, в его окружении замаячилиз а г р а н и ч н ы елюдишки, откуда-то с запада...

– Ага, – сказала Марина, – ход мыслей понятен: ане шпион ли он, часом, не питает ли сепаратистских замыслов? Вообще-то губернияу него захудалейшая, тут и голову ломать нечего. Земли, примыкающие к ЧертовуГородищу, главным образом. Народонаселения маловато, в основном сельскоехозяйство, ни тебе серьезной промышленности, ни мегаполисов... Мне как-тотрудно представить, чтобы губернатор подобного захолустья мог всерьез думать овозможности основать там независимое государство, еще и оттого, что никакойвнешний супостат не станет подобные планы поддерживать, поскольку никакойвыгоды от этого не получит. Да и общей границы с зарубежьем не имеется,классическая глухая провинция...

– Все логично. Но он что-то крутит. Тема отправился в«Зеленую долину» – и пропал. После всего лишь четырех донесений. А этоозначает, что там существует организация, к которой следует отнестисьвсерьез, – способная наладить эффективное контрразведывательноеобеспечение данной территории вообще и губернаторских секретов в частности...

– А вы не преувеличиваете? С вашей привычкой всюду искатьжуткие и разветвленные заговоры...

– Пошли, – сказал Моржев, направляясь к машине.

Марина пошла следом. Ухватив ручку, Моржев откатил вбокдверь. Внутри, на заднем сиденье, были заняты все три кресла. Присмотревшись кпассажирам, Марина моментально сделала выводы: двое, по сторонам, судя по ихспокойному и уверенному виду, являли собою конвойные силы. А вот третий,зажатый между ними, хотя и не отличался ни одеждой, ни ухоженностью,определенно был подконвойным: в том, как он сидел, в лице, в осанке имелась татоскливая безнадежность, что отличает не кого иного, как изобличенного...