в голосе императора был металл. — Тебе ли Фёдор, говорит о позоре аристократов? — прогремел государь, отчего Фонвизин заметно сбледнул. — Что касается лошадей, Алексей разделяет твою точку зрения и поэтому он подарил конюшни мне на день рождения.

— Прошу прощения государь, — поклонился Фонвизин.

— Проси, что-то другое, — нетерпеливо произнёс Николай.

— Тогда…тогда, мы хотим получить земли Алексея, после его смерти, — поднял глаза на императора Фонвизин.

— Фёдор, — подался вперёд Николай и жёстко продолжил. — Ещё раз я услышу такую формулировку, я буду считать, что ты вздумал напакостить Барклай-де-Толли. У Алексея могут быть наследники и по какому праву, ты вздумал лишать их семейной собственности?

— Он один и уже старик… — процедил Фонвизин.

— Фёдор! — процедил Николай четвёртый.

— Мой род хочет получить земли Барклай-де-Толли после смерти последнего представителя этого рода, — тяжело вздохнув, произнёс Фёдор Фонвизин, не отрывая взгляда от глаз императора.

— Так, бы бы сразу и сказал…устало выдохнул Николай Романов. — Я даю согласие на это Фёдор. Но если я узнаю, что Алексей был убит по твоему приказу…а поверь, узнаю. Твоя семья лишится головы от твоих рук. Ты понял меня? За ним с сегодняшнего дня будут следить мои люди. И помни, моё согласие длится ровно год.

— Я понял вас, — кивнул Фонвизин, победно улыбнувшись.

Главное, что он получил согласие. И предупреждение, что Алексей должен умереть по своей ошибке. Уж за год, он точно подставится.

Проводив взглядом довольного Фонвизина, император вздохнул.

Прости Алексей Иванович, но Фёдор прав. Ты позор нашей страны. Но последнюю твою просьбу я выполню. По-своему, но никто не сможет меня упрекнуть. Щёлкнув пальцем, он попросил у подошедшего к нему канцлера паузу и подготовить ритуальную крипту на сегодняшний вечер. Ему нужно было отдохнуть и подготовиться к обряду. Тянуть он не хотел.

Барклай-де-Толли стоял на небольшом балконе на втором этаже дворца и наслаждался видом на вечерний Санкт-Петербург. По Мойке курсировали катера и яхты. Внизу спешили пешеходы и машины. Он находился уже пятый час во дворце, приём был окончен ещё два часа назад, но его попросили остаться.

— Алексей Иванович, император просит вас пройти в крипту. Всё готово, — раздался за его спиной голос канцлера империи.

— Спасибо Миш, — кивнул мужчина. — Сейчас я подойду.

— Хорошо, буду ждать вас внизу, — произнёс Михаил Демидов.

Прикрыв глаза, Алексей Иванович вдохнул полной грудью вечерний воздух и тряхнув головой, направился к императорской крипте.

Только там, глубоко под землёй, можно было провести этот ритуал. Ритуал, который не проводили уже больше сорока лет. И последний человек, которого призвали в этот мир, сейчас восседал на троне.

Алексей прекрасно помнил ночь, когда к нему прискакал на лошади Николай третий и на коленях просил помощи. В слезах и безумием в глазах. Тогда умерла Наталья Романова при родах, тогда же и умер настоящий сын императора. И ради спасения новорождённого ребёнка, император пошёл на этот шаг. Вселил в тело наследника другого человека. И только благодаря огромной разнице в возрасте, наследник не помнил своего прошлого, а все сны о прошлой жизни. Были для него лишь снами.

За тот ритуал император заплатил своим здоровьем. Новые болезни одолевали его каждый месяц. И десять лет, которые он прожил после ритуала, превратили его из крепкого и сильного мужчины в дряхлого, слепого старика к сорокалетию.

Чем придётся расплачиваться Алексею, за призыв даже не духа, которое можно поселить в тело, а настоящего человека, он боялся предоставить. Но искренне верил, что у него будет хотя бы пару лет, чтобы научить нового члена семьи.

Спустившись вниз, Алексей Иванович провёл рукой по каменным стенам, на которых были вырезаны гербы высшей аристократии страны. Герб его семьи был первым с конца. После них были Романовы и Оболенские. Три семьи, что были у истоков империи. Три брата по старшинству, которые основали эти рода.

— Государь, я готов, — произнёс Алексей, входя в каменный зал с низкими потолками и колоннами. Освещённым четырьмя факелами.

— Проходите Алексей Иванович, — кивнул государь, стоя у каменного алтаря.

Вздохнув, князь подошёл ближе. С того дня обстановка тут не изменилась. Та же чаша для крови, те же факелы, горящие синим огнём.

— Вы уверены? — поднял на него взгляд император.

— Да Ваше Величество — судорожно произнёс Алексей. Сейчас эта идея не казалась ему правильной.

— Будем, надеется, что я прочитал правильный ритуал, — нервно усмехнулся император, которого одолевал не меньший мандраж.

Ритуалов он провёл немало в этом месте. Это были и посвящение, и принятие в род. И свадьба была его тут. Но вот этот ритуал был для него первым, и он очень верил, что последний. О самом ритуале знали все аристократы, была специальная книга, где описывались все существующие ритуалы. Но если принять в род человека, было наказуемо всего лишь на несколько недель потерять дар, а свадьба так и вовсе прибавляла сил, то цена призыва была написана в той книге кровью, того рода, где хранилась книга. Чтобы каждый глава рода, знал и помнил, чем он поплатится, если посмеет пойти на это. Цена этого была смерть. Жизнь за жизнь.

И что толкнуло Барклай-де-Толли пойти на этот сумасшедший ритуал, император не хотел думать. Но справедливости ради, он искренне сочувствовал старику.

Взяв со стола серебряный Атам, он надрезал свою ладонь и занёс её над чашей.

Алексей Иванович же сняв камзол, закатал рукава рубашки и протянул обе руки над чашей.

— Вы уверены? — спросил император, начиная ритуал.

— В здоровом уме и рассудке я даю своё согласие, — зажмурился Алексей Иванович.

— Я Николай Романов, подтверждаю и даю согласие, — прошептал государь и сделал вертикальный надрез по левой руке старого князя. — Согласие на призыв нового члена рода Барклай-де-Толли, — сделал он по правой руке вертикальный надрез.

— Я призываю своего сына. Опору и наследника, — прошептал Алексей.

Император же сделал горизонтальный надрез на обеих руках в районе локтей.

Комнату окутывал синеватый клубистый дым, поднимающийся от пола. Ао крипте разлетелись слова.

Шесть месяцев.

Застонав от боли, Алексей Иванович рухнул на колени.

А император облокотился об алтарь. В безмолвии сжав зубы от тысячи уколов игл по его телу. Перед глазами замелькали образы, которые ему снились в детстве, которые нет, нет, но появляются во снах и сейчас. Воспоминания жизни, о которой он не знал и не проживал. Всё было незнакомой, кроме последнего воспоминания. Этого места, возле алтаря стоял его отец и Алексей Иванович, а на камне лежало тело, его тело. Такой — же клуб дыма только фраза прошелестела о десяти годах.

Подняв затуманенные кровью глаза, он бросил взгляд на голого парня, лежащего