ко мне и говорит, что можно следом за вами перенестись и спросил, хочу ли я. Странный вопрос, конечно… — она взглянула на Егора и тот поднял было руку, намереваясь приобнять Лену за плечи, но уловил её движение в сторону и опустил руку, — А потом я в лесу каком-то оказалась, и голос товарища Коргина в моей голове спросил, как я себя чувствую. Когда узнал, что всё хорошо и я в лесу, то приказал найти поляну. А потом он и сам рядом появился.

Юрий Андреевич выругался безо всякого стеснения и зло сказал:

— Вот, значит, как ты ему помогла. Он боялся, что при переносе в дереве окажется или в чем-то типа этого и послал тебя вперед. Вот тебе и всё единение любящих сердец.

— Похоже, — поддержал его Егор.

— Ну, а потом? — поинтересовался Клочков.

— Там темно было, но товарищ Коргин сказал, что вас тут уже нет. И мы здесь оказались.

— Понятно… — протянул Юрий Андреевич и взглянул на Егора, — Смысла в Польшу ехать я не вижу, да и девочке акклиматизация нужна. Есть где разместиться?

— Разберёмся, — уверенно сказал Егор, хотя пока об этом он как-то не думал. В его квартире сейчас жила Лидочка, и знакомить их явно не стоило.

Юрий Андреевич улыбнулся, словно прочёл его мысли, и предложил:

— Можно у меня пожить. Места хватит, хоть хоромы и не барские. Можем даже баньку придумать, коль охота будет.

— Благодарю, Юрий Андреевич. Мы буквально на одну ночь. В гостиницу неохота.

— Поехали, — Юрий Андреевич назвал адрес и решительно направился к машине. Егор торопливо достал из кармана пульт и отключил сигнализацию за секунду до того, как Клочков коснулся задней двери его автомобиля.

«Гелендваген» произвел на Лену сильное впечатление. Когда же «мерседес» выскочил на трассу её внимание переключилось на попутные автомобили и пробегающие за окном яркие рекламные вывески. Всё увиденное вызывало у неё неподдельный, живой интерес и она засыпала Егора целым градом вопросом. Юрий Андреевич тихо дремал на заднем сидении.

По пути Егор заехал в торговый центр и прилично загрузился продуктами и разными мелочами первой необходимости. Не забыл он и телефон для Лены. Отделы с женской одеждой уже были закрыты, и Егор отложил решение этого вопроса на завтра.

Как оказалось, обитал Юрий Андреевич в одном из дачных поселков на юге Московской области. Большой одноэтажный кирпичный дом с ухоженным садом и огородом с несколькими теплицами казалось ничем не выделялся среди окружавших его соседей, но Юрий Андреевич их тут же предупредил, отпирая ворота:

— Ходим только по дорожке. Шаг вправо, шаг влево — и всем привет.

Егор, вспоминая штурм, понимающе ухмыльнулся, а Лена в ответ лишь кивнула.

Внутри дом напоминал филиал библиотеки, размещённый почему-то в музее. Егор долго рассматривал разные диковинные экспонаты, собранные из разных уголков планеты, пока не наткнулся взглядом на большую старую черно — белую фотографию. Трое молодых улыбающихся морских офицеров в белоснежной парадной форме, при орденах да кортиках, стояли на какой-то набережной. Судя по пальмам на заднем плане снято где-то на юге. В одном из офицеров он тут же опознал Юрия Андреевича, только явно моложе и уж куда более дружелюбного.

— Это Йемен, восемьдесят седьмой. Первая награда. Я тогда совсем зелёный был… — тихо сказал неслышно подошедший Клочков.

— Я помню, ты говорил, что в Анголе был в восемьдесят восьмом.

— Было дело, — подтвердил Юрий Андреевич, — Надо Ленку от телевизора забирать, я там ужин приготовил на скорую руку.

— Ты умеешь готовить? — искренне удивился Егор, — Что-то я за тобой подобного не замечал.

— Настоящий мужчина должен уметь делать всё, но при этом стараться ничего не делать, — рассмеялся Клочков и уже вполне серьёзно добавил, — Вы ж у меня в гостях.

Оторвать Лену от большой плазмы оказалось делом нелёгким. Она завороженно смотрела новости, и судя по её виду, пребывала в некой прострации. Егор понял, что долгого и в общем-то бессмысленного разговора не избежать.

А ведь ему ещё завтра предстояло расставание с Лидочкой. Там тоже без неприятного разговора не обойтись. Он улыбнулся, вспомнив байку о разводе с помощью смс и справедливо посчитав, что утро вечера мудренее, отложил решение и этой проблемы на завтра.

Клочков гостеприимно предоставил им свою спальню, выдал свежее постельное бельё и ушёл, сказав, что переночует в спортзале. Оказывается, был тут у него и спортзал.

Егор, видя смущение Лены, предложил ей располагаться, а сам, забрав выделенную ему подушку, попробовал устроиться на крохотном диванчике в гостиной. С горем пополам ему это удалось, но заснуть всё равно не получалось. В его голове, словно причудливо переплетённый клубок змей, постоянно шевелились какие-то мысли. Некоторые были вполне отчетливые, иные же всплывали откуда-то из глубины и тут же исчезали, не давая возможности ухватиться за них и хорошенько обдумать.

Появление Лены выбило его из привычной колеи, в которую он с определённым напряжением всё же смог наконец вернуться. Как оказалось, за время, проведённое на войне, он успел уже отвыкнуть от своей в общем-то размеренной жизни. И теперь, даже привычные и обыденные, казалось бы, вещи и ситуации вызывали у него такое странное чувство, подобное дежавю. Словно он это раньше знал, да забыл и теперь мучительно старается вспомнить, а память, будто в насмешку дразня его, подбрасывает небольшие кусочки воспоминаний. Наверное, что-то подобное ощущают люди, вышедшие на свободу после долгого заключения.

Первый вечер после возвращения вообще вспоминался какими-то обрывками. Хорошо, хоть коллеги списали его состояние на убийство подельника Юрия Андреевича и не особо докучали расспросами. Так, самую малость, в пределах должностной инструкции и не более того. А потом уже дома Лидочка, приставшая к нему поначалу с какими-то непонятными разговорами и сразу же заметившая его состояние, несколько раз порывалась вызвать скорую, пока он наконец не накричал на неё. После чего она расплакалась, чем окончательно доконала его, и он ушел на улицу.

Там он долго сидел на лавочке во дворе, перебирая в голове последние полтора года своей жизни, наблюдая за обычной суетой возвращающихся с работы людей. И каким удивительно мелочным показался ему тогда скандал соседей из-за парковочного места во дворе и как непривычно резало слух от громкой зарубежной песни.

Устав ворочаться, Егор встал и прошел на кухню. Уселся, не зажигая света, и опершись о стол локтями обхватил голову руками. Сейчас, по прошествии недели, он