был настороже и во второй раз не получилось — я лишь уткнулся в непроницаемую невидимую стену, которую ни мой меч, ни магия не взяли.

Мысли у меня вернулись к демонической одержимости — тогда я превратился в амрана, едва императорский советник снял с моего пальца кольцо с черным нихарном. Но Амана говорила, что после инициации демоническая скверна будет уже не так опасна, хотя снимать кольцо и не советовала. Возможно, в этот раз я получу какой-то запас времени до полного перерождения и успею вернуть кольцо на место…

Кстати, а ведь боль в пальце уже почти прошла.

Выбрав момент между летящими в меня заклинаниями, я бросил быстрый взгляд на кольцо и не удержался от проклятия. Во-первых, сейчас я мог видеть настоящий перстень с черным камнем под иллюзией железного кольца. Во-вторых, этот самый черный камень был покрыт сетью тонких трещин. Не совпало ли появление этих трещин с исчезновением боли? Амулет предупреждал меня об опасности демонической одержимости сколько мог, но потом все же не выдержал.

То же самое произошло с обычными амулетами, которые я носил первыми: они тогда пошли трещинами, а потом рассыпались в пыль. Ждать разрушения черного нихарна я не хотел.

Отбив очередное заклинание, я быстро стянул его с пальца и убрал в карман камзола.

Первые мгновения ничего, кажется, не изменилось. А вот потом я ощутил разницу.

Во-первых, зрение, слух, обоняние — все стало острее. Скачок был таким же, как после инициации. Во-вторых, помимо магии я начал видеть что-то, напоминавшее легкий туман — он расползался во все стороны от «Ирдана» и иногда закручивался воронками. Наверное, так выглядела демоническая скверна.

Я вновь метнулся к демону и в этот раз смог пробиться через его защиту, но удар пришелся в пустоту — тот успел отскочить в сторону и вытянул из воздуха собственный клинок, почти прозрачный, будто сделанный изо льда.

— Придется тебя просто убить. Жаль, — сказал «Ирдан».

Наши мечи скрестились. Мое преимущество, к которому я так привык в предыдущих схватках — скорость — сейчас отсутствовало. «Ирдан» двигался так же быстро, как я, бил с такой же силой и, похоже, был не менее вынослив. А еще намного лучше владел магией. Уровень настоящего Ирдана соответствовал семи камням, но как знать, сколько их было у самозванца. Да и вообще неизвестно, как измерялась сила демонов.

Что я мог использовать, чтобы получить преимущество? Что у меня еще было?

Пожалуй, только пауки. После переноса часть их появилась на снегу и тут же спряталась в нем, а часть оказалась на моей одежде, моментально забравшись под отвороты и воротник. Видел ли их «Ирдан»? Я был почти уверен, что нет.

«Идите к демону», — приказал я тем паукам, которые скрывались под снегом.

Я отвлекся едва на мгновение, когда обращался к ним, но «Ирдану» хватило. Обманный выпад, на который я отреагировал чуть позже, чем надо бы — и лезвие его ледяного меча воткнулось мне в плечо…

Я отпрянул назад, только вред уже был нанесен. Хорошо хоть, что плечо пострадало левое. Боль длилась едва одно мгновение, а потом рана онемела.

«Ирдан» улыбнулся и стряхнул мою кровь с лезвия на снег.

— Ты всегда можешь сдаться, — предложил он мирным тоном.

— Обойдешься, — пробормотал я, чувствуя, как онемение расползается по руке дальше. Что именно там с ней происходило, я не знал, под одеждой было не видно, но явно что-то нехорошее.

Когда я превратился в амрана во время схватки с императорским советником, мое тело стало практически неуязвимым. Я прекрасно помнил, как советник швырнул меня в каменную стену, и как на ней осталась вмятина, а сам я ничуть не пострадал. Но сейчас той неуязвимостью и не пахло.

Тень, падавшая от «Ирдана», неожиданно показалась мне слишком длинной и слишком черной — куда длиннее и чернее моей собственной. Кащи? Но пока ничего не происходило — тень, как и положено, полностью повторяла все движения демона.

Затем я ощутил послание от пауков — они приблизились к цели настолько близко, насколько смогли, и там застряли. Жаль — я надеялся, что от них защита демона работать не будет. Не вышло.

«Ирдан» наблюдал за мной молча, со все той же раздражающей улыбкой — довольной и самоуверенной. Словно сейчас, когда я был ранен, делать что-то еще ему не требовалось.

— Что это за меч? — спросил я сквозь зубы. Боли не было, но левая рука онемела почти полностью. Я чувствовал лишь пальцы и часть ладони.

— Подарок от ледяных сидхэ, — отозвался он небрежно. — Меч, созданный из мертвой воды. Даже малая рана от него убивает так же уверенно, как удар в сердце.

Какая «отличная» новость…

Левую руку я, кстати, перестал ощущать полностью.

Похоже, инициация действительно хорошо защищала от перерождения. Даже слишком хорошо, потому что, несмотря на снятый нихарн, несмотря на демоническую скверну, волнами исходящую от «Ирдана», я все еще оставался полностью человеком. Таким, наверное, и умру.

Страшно не было. Скорее, обидно — столько всего не узнал, не успел, не сделал…

Глава 2

Тень «Ирдана», совсем недавно показавшаяся мне слишком длинной и слишком черной, стала еще чернее, а потом начала расползаться вширь, будто демон, ее отбрасывавший, превратился в огромного толстяка.

Кащи придумал что-то новое?

Тень запузырилась, будто была не тенью, а мыльной жидкостью, потом вздыбилась горбом и прорвалась сотнями мелких черных существ, напоминавших летающих ящериц. Все это происходило абсолютно бесшумно, но «Ирдан» моментально развернулся к ним — поймать его врасплох было, похоже, невозможно.

На Кащи они совсем не походили — хотя бы потому, что я никогда не видел его распадавшимся на независимо действующие части.

Ящерицы сперва заметались в воздухе, но уже через пару мгновений их бестолковое движение изменилось. Существа перестроились в острый клин и разом метнулись к «Ирдану». Он в ответ вскинул меч лезвием вверх, и с ясного неба в острие ударила ветвистая молния. Задержалась на нем, и сам меч засиял тем же нестерпимым светом, что и она. И только потом «Ирдан» направил пылающий меч на теневых тварей.

«Злой свет» — вспомнилось мне. Именно из-за него, по словам Кащи, погиб его предыдущий человек и от «злого света» сбежал он сам.

Но эти теневые твари не побежали. Треть их исчезла в первой же вспышке, но остальные будто бы ничего не заметили, будто бы у них не существовало инстинкта самосохранения, только инстинкт охотника.