Если я пройду мимо ратуши, когда у входа заезжий маг-мастер ругается с чиновником из канцелярии и как аргумент стрельнет в небо магией, то будьте уверены — у лихой самодвижущейся кареты отлетит колесо и покатится в мою сторону, я отпрыгну, задену руку мага, и вместо неба плотный сгусток воздуха полетит в башенные часы. Задник циферблата рухнет в двух шагах от меня, но ажурная рама с цифрами встретится с мостовой, заключив меня в свои объятия, и под дружный "Ах" всей Ратушной площади я останусь стоять между цифрами 2 и 3. Конечно, за восстановление часов будет платить заезжий маг, но для города я стану той, кто сломал часы.

Если я буду гулять по набережной, то ветер сорвет с меня шляпку и будто глумясь, закинет ее на бушприт ближайшей яхты со смешным клетчатым флажком на мачте. Стараясь дотянуться до шляпки, я задену бочонок с дегтем, который, не удержавшись на качающейся палубе, опрокинется, покатится в сторону люка и упадет в трюм, откуда раздастся нехороший треск. Когда я вернусь на берег, из трюма высунется человек в капитанской фуражке и потрясая куском дерева что-то заорет двум матросам (которые до того безмятежно спали в теньке). Они забегают, засуетятся, а я предпочту исчезнуть.

Если пытаясь вытащить камушек из ботинка, я обопрусь о телегу, груженую толстыми шестернями с две моих головы размером — заказ мастерской дядюшки Томата, то именно моего веса телеге недоставало, чтоб покатиться вниз по улице, выскочить на мост через речку и рухнуть в воду вместе с его обломками с высоты в пять этажей. Рабочие, которые забыли подложить под колеса упор, будут долго вытаскивать шестерни на берег, благо, речка в самом глубоком месте по пояс. А бургомистр будет орать на городских магженеров, почему не проверяли мост вовремя.

Расшалившийся мальчишка толкнет меня, чтоб я сбила на пол вазу с цветами в гостинной у леди Маргрет.

Сделав неловкое движение, я зацеплюсь за куст роз рукавом, молодой человек попытается мне помочь и разорвет собственный сюртук — и это за четверть часа до знакомства с родителями невесты.

Шарик мороженого сорвется с вафель у меня в руках и шлепнется на землю. К нему потянется здоровенная собака размером с матерого волка. Хозяин отряхнет штанину от брызг, злобно глянет на меня и слишком резко дернет собаку. Та разразится возмущенным лаем, понесут две лошади, и вскоре улица превратится в бедлам из опрокинутых повозок, застрявших между ними магоходных экипажей, карет и бегающих людей.

Я шла по жизни под хруст ломающихся вещей, грохот упавшей мебели, треск рвущейся ткани и неизменную ругань тех, кого задело последствиями ведьминского проклятья. Я бы дорого дала, чтоб избавиться от этого подарочка. Но увы, делать с этой напастью, не знали даже самые авторитетные маги, к которым обращались мои родители.

Была хорошая для ранней весны погода, и я напросилась отнести заказы тем, кто живет в нашей части города. Мастерскую Перитизов знали во всем городе, и я была горда, что отец допустил меня к делу. Свести личное знакомство с клиентами будет нелишним. Мне нравилось ходить по улочкам Бристона, особенно, когда я не праздно гуляю, а иду по делу. На обратном пути я решила заглянуть к подруге. Эвилин, дочь дядюшки Томата, держателя магженерного цеха, недавно обручилась с Этьеном, приказчиком конторы законников. Дядюшка Томат поворчал, что жених мог бы и сам законником стать, а не бегать с бумажками, но согласие дал. Свадьбу назначили на начало лета.

— А, Амелия, заходи! — дядюшка Томат вскочил, отодвинул для меня стул и достал еще один бокал. — Что празднуем? — У Превысокого появился четвертый наследник. Грех не выпить!

Дядюшка Томат плеснул мне розовую жидкость, которая пахла чем-то фруктовым, и я сделала несколько глотков. У Превысокого было одиннадцать детей, но Звездная Корона признавала только щедро одаренных мальчиков, зачатых действующим Превысоким. Теперь таких четверо. Это хорошо.

Никто в точности не знает, какая магия спит в роду Превысоких властителей Шалпии. Известно, что эта магия проявляется лишь на коронации. Считается, что Превысокие чувствуют состояние Шалпийских источников магии — и это наверняка правда. Когда-то шалпийские маги принялись создавать большие артефакты-накопители, но тогдашний Превысокий издал серию указов с ограничениями. Соседний Леосс свою династию изначальных правителей давным-давно вырезал в междоусобицах, и вот результат — выкачали свои источники и сидят теперь с крохами магии.

Говорят, что Превысокие могут распознать магию в человеке и даже определить ее род. Утверждают, что властителей не берет ни яд, ни проклятие. Много чего говорят, но доподлинно известно одно — для процветания Шалпии на троне должен сидеть прямой потомок древних Превысоких, которого приняла Звездная Корона.

Полтыщи лет назад род Превысоких едва не иссяк, когда после смуты в живых остался лишь один тяжело раненый наследник. Принц выжил и принял Звездную Корону после смерти отца, но Совет Высших магов постановил, что Превысокий обязан завести хотя бы полдюжины наследников. Девочки и слабо одаренные мальчики в это число не входили. Никто не ожидал, что одна женщина способна выносить столько детей, поэтому каждый год посланники Превысокого привозили во дворец нескольких девушек. Еще через год Превысокий выбирал из них мать очередного ребенка.

Девушки звались невестами Превысокого, но женой никто никогда не становился — во избежание скандалов и интриг Превысокие перестали жениться. Называть девушек фаворитками считалось оскорблением, хотя, по сути, таковым и было их положение, поскольку ночи Превысокий проводил в покоях одной из невест. Требования к невестам были строгими: сильная магия, добрый нрав, хорошее воспитание, горячее желание стать невестой Превысокого и невинность. От желающих не было отбоя: отставные невесты получали приданое и выбор из лучших женихов Шалпии.

Что касается тех немногих, кому посчастливилось одарить Превысокого ребенком… о, здесь привилегиям могли позавидовать даже дочери герцогов. Мать королевского ребенка получала титул и крупную сумму в приданное, дом в городе или поместье, и представление в высшем свете в любом герцогстве на выбор. Если рождалась девочка, или же Превысокий не видел достаточно спящей магии в мальчике, мать королевского ребенка вместе с младенцем покидала дворец. Мать малыша с сильным даром оставалась в собственных покоях во дворце на десять лет, после чего оставляла наследника на попечение многочисленных учителей, но могла навещать его по желанию.

Казалось бы, Совет высших магов всё замечательно устроил, но меня же не прельщал этот путь. Жить в золотой клетке, делить ночи с малознакомым человеком, который назавтра пойдет к другой? Нет, не для меня. В прошлом году, прослышав о моих магических талантах, посланник Превысокого пожелал со мной побеседовать, но я так запротестовала, что тот быстро исчез.

Я совершенно искренне радовалась за нового наследника, и, пожалуй, была благодарна тем молодым женщинам, которые взяли на себя нелегкую миссию — обеспечить Шалпии преемственность трона.

* * *

Эвилин влетела в мастерскую с красными глазами: — Лорд Перитиз! Добрый день. Я бы хотела поговорить с Амелией, если это возможно, — не удержавшись она совершенно несветски шмыгнула носом.