взяла в руки городской телефон и позвонила Светке.

Они были знакомы со времен студенчества, вместе снимали комнату, делили на двоих макароны с сосиской и поверяли друг другу все свои любовные истории. Хотя у Таси таких историй почти не было. А вот у Светки — хоть отбавляй. Даже, если Светка спит — не страшно. Она поймет.

Но Светка не спала и как будто только и ждала звонка Таси.

— Загулял. Кобель, — смачно припечатала она, выслушав первые неутешительные звоночки.

Да какие там звоночки?! По ее мнению громыхал колокол, который не хотела услышать наивная Таська.

Тася уныло молчала, понимая, что возражать подруге бесполезно. Пережившая два развода Светка, в этом вопросе была беспощадна и принципиальна.

Совсем недавно она по той же причине избавилась от мужа номер два. Когда он попытался невнятно объяснить свои загулы, Светка просто молча ткнула ему кулаком в глаз и выставила за дверь. Вещи он смог забрать только на следующий день, когда под глазом уже наливался и синяк, похожий на перезрелую сливу. Не помогло даже его унылое бормотание, что квартира принадлежит ему.

Светки было слишком много по сравнению с хрупким и творческим музыкантом Германом. Еще во время первой беременности она набрала лишнего и с тех пор не могла расстаться со «своей броней». Так она ласково называла складки и валики с уютными ямочками. Этим, кстати, и привлекла Германа, случайно оказавшись на его выступлении в городском парке.

Он играл на маримбе — родственнике ксилофона, нежно ударяя палочками по отполированным клавишам. Получались виртуозные пассажи. Не смутил его ни ребенок от первого брака, ни отсутствие страстной любви со стороны Светланы. Она родила ему сына и прочно обосновалась в просторной трехкомнатной квартире в старом фонде исторического центра. На редкие и вялые угрозы Германа о разводе, во время их темпераментных скандалов, Светка всегда равнодушно пожимала плечами и свысока кидала: «Разводись. И к маме». Впервые услышав такое, он попытался возразить: «Но это же моя квартира!» — «Ну и что?!» — услышал в ответ. На этом Светка посчитала вопрос закрытым.

Она вообще всегда действовала решительно и даже нахально, но при этом оставалась очень добрым и искренним человеком. Скольким она помогла, совершенно того не афишируя, знала только Тася. Светка всегда отмахивалась и ворчливо замечала: «Перестань. Все так делают». Разговаривала, будто печатала телеграмму: точка, точка, тире. И снова точка. Такая монументальная, что исправить ее на запятую или многоточие было невозможно.

— Хочешь, я приеду? — попыталась смягчить приговор Светка.

— Не надо, Свет. Я сама разберусь, — тихо ответила Тася, понимая, что ни в чем она не разберется.

Страшно. Понимала это и Светка, зная о слабых местах подруги.

Задребезжал на столешнице телефон, запрыгал, завертелся, как непоседливый зверек. Тася хоть и посмотрела на него с опаской, но торопливо взяла в руки.

— Привет! — раздался спокойный голос Вадима. — Ты уже дома?

— Да. Я только приехала. В метро перепутала ветки и укатилась не туда.

На Вадима сказанное впечатления не произвело. Он вообще в последнее время был сдержан на эмоции.

— Понятно. Я сегодня поздно буду. У нас совещание, — всё же решил поделиться он с женой.

— Ты получил мою открытку? — вдруг спросила Тася, в ужасе понимая, что тут происходило, когда она отправляла ее из поезда.

Ей стало нестерпимо неловко. Наверное, это выглядело забавным и подтверждало истину: жена всегда узнает последней.

— А, так это ты мне ее отправила? — в голосе Вадима послышались нотки разочарования. — Я думал, это по ошибке пришло.

— Кому же по ошибке я могу такое послать? — тихо уточнила Тася.

— Ну, я не знаю. Светке, например, — хохотнул Вадим. — Ладно, я тут уже подъезжаю, мне пора.

Тася так и осталась сидеть за столом, сжимая в руке телефон. — «Это я во всем виновата», — билась в голове единственная мысль.

Глава 2

Впервые она увидела Вадима на четвертом курсе института. Вместе оказались на студенческой разгульной вечеринке. Тасю туда притащила Светка, мечтая познакомить с другом своего парня. Но друг Тасе совсем не понравился, хотя и смотрел весь вечер только на нее. Тощий какой-то, нескладный, взъерошенный.

Ее внимание привлек Вадим. Небрежно покуривая, он сидел на подоконнике и заглядывал в глаза светловолосой симпатичной девушке. Одной рукой он удерживал ее за запястье и большим пальцем поглаживал кожу, как будто боялся, что девушка вырвется и уйдет. Его широкие плечи загораживали часть окна, от резкого движения на лоб выпали пряди волнистой русой челки, а серые глаза хоть и смотрели насмешливо, но излучали настоящее желание. И желание это было направлено на его собеседницу.

Лишь на секунду парень взглянул на Тасю, глаза его приобрели совершенно равнодушный и скучающий вид, а узкие губы изогнулись в презрительной полуусмешке. Он тут же с удвоенной силой принялся обихаживать свою соседку, явно надеясь, что после вечеринки окажется с ней наедине. Тасе стало неприятно, словно подглядывала в замочную скважину. Она вспыхнула и отвела глаза. Однако парень запал ей в душу.

Еще через несколько дней они снова столкнулись на факультете, и Вадим даже подошел пообщаться, но Тася сделала вид, что едва помнит его имя, хотя у самой сердце провалилось по самые пятки. Несколько недель она провела в аудиториях, исподтишка подсматривая на лекциях за Вадиком. Светка замечала и посмеивалась над подругой, но страдать издалека разрешала. Главное, не подходить к нему близко.

«Бабник!» — поставила она клеймо. А Вадик, действительно, был хорош собой. И самое печальное, знал об этом. И безнаказанно пользовался. Но Тася себя чувствовала в безопасности: разве обратит он внимание на такую простушку, как она?

Всё изменилось на Новый год. Собрались двумя группами, включая Вадима, и отправились загород, на дачу. Тася долго отнекивалась, пыталась придумать отговорки, но Светка была непреклонна. В конце концов, надула губы, села на кровать и, сложив руки на груди, процедила: «Как хочешь. Тогда я тоже не поеду». Пришлось согласиться. Не умела Тася говорить «нет». Сразу чувствовала себя виноватой и начинала оправдываться. Могла потом не спать ночами и бесконечно гонять по кругу одни и те же мысли, взращивая внутри себя вину за отказ. Даже сейчас, дожив до тридцати пяти лет, не научилась отстаивать свое мнение, а уж когда была совсем молоденькой, и подавно не умела.

Вот именно там, в деревянном добротном доме с тремя комнатами, Тася и проснулась в одной постели с Вадимом. От навалившегося стыда долго еще притворялась спящей, хотя слышала, что Вадик уже встал и гремит на кухне бутылками, выискивая