litbaza книги онлайнВоенныеБрат по крови - Алексей Воронков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 73
Перейти на страницу:

Штабной люд воспринял мое появление, как мне показалось, не особенно дружелюбно, а скорее всего, даже угрюмо. Наверное, им не понравилась моя цветущая физиономия, какие бывают только у тыловых крыс; ветра, морозы и горячие лучи здешнего солнца сделали их лица одинаково грубыми. А еще они имели характерный кирпичный цвет — такие физиономии часто встречаются у алкоголиков. Эти ребята тоже много пили. Поначалу я удивлялся, но позже понял, отчего они пьют…

Они издевались надо мной. Я часто видел, с каким откровенным пренебрежением и даже превосходством смотрят штабники в мою сторону. Дескать, ну кто ты такой? Да никто. Случайно оказавшаяся в самом пекле войны институтка. Ты даже пороха-то, в отличие от нас, никогда не нюхал. Думается, их смущало и то, что я был военным медиком — ну что такое медик по сравнению с ними, пехотными офицерами? Обыкновенный домашний пудель рядом с обученными боевыми псами.

Впрочем, иногда мне казалось, что вместе с чувством превосходства я видел в их глазах тень непонятной мне тревоги. Слишком уж опасливо порой смотрели они на меня, как будто чего-то боялись. Я думал, что это не что иное, как тень обреченности, возникшей в результате душевных переживаний, связанных с войной. Позже я выяснил, в чем тут дело. Оказывается, мой прямой подчиненный — начальник полкового медпункта капитан Савельев украдкой таскал казенный спирт, который офицеры распивали по вечерам за ужином. Вот соседи и боялись, что я положу этому конец.

Но пили не только мои соседи. С самого начала я понял, что сухого закона здесь, в горах, не существует. Пили все: и офицеры, и прапорщики, и рядовой состав. Кто не пил, казался подозрительным. О них думали так: этот или же слабак, или сукин сын, или наркоту принимает. Были такие, в основном среди рядового состава, которые курили «чарс». Тем не менее в открытую ничего здесь не делалось: пили, как говорится, под одеялом. Армия и на Кавказе оставалась армией. Тем более что «полкан» Дегтярев был мужиком жестким. Попробуй проштрафься — по самые гланды в дерьме искупает, мало не покажется. Гауптвахта — ерунда. Было, и под суд людей отдавал, и не только рядовых, но и офицеров. Зверь, говорили о нем подчиненные, боялись его и тихо уважали. Все знали драматическую историю его жизни. Старлеем отправился воевать в Афганистан, попал в плен, бежал, снова воевал. Дослужился до замкомполка, поступил в академию имени Фрунзе. После академии остался в Московском военном округе, служил в должности командира полка, затем его забрали в Генштаб. Там его и застали события 91-го, когда вершилась демократическая революция в стране. Тогда он принял сторону мятежных политиков, членов так называемого Государственного комитета по чрезвычайному положению — ГКЧП. Это и подорвало его счастливую карьеру. Не на тех поставил, говорили о нем знакомые и сослуживцы. А он им: я бы и сегодня пошел за ГКЧП. Вы посмотрите, что со страной эти демократы сделали? Вот эта его нелояльность к новой власти и не давала ему делать карьеру. Дело шло к пенсии, а он все в тех же полковничьих погонах шлепал впереди полковой колонны по пыльным дорогам войны. Но виду не подавал, что страдает. Был по-прежнему молодцеват, подтянут, и чувствовался в нем порыв, который бывает у законченных служак. Ухо режь — кровь не капнет! На чеченскую попал, как в родной дом. Воевал не за страх, а за совесть, считая свое дело правым. Хотя опять же: не было бы, бурчал, этой войны, если бы не победил сатана в штанах демократа.

II

В общем, выпить в полку любили, то, что многие офицеры постоянно находились под хмельком, было заметно и невооруженным глазом. Да и низшие чины умудрялись отыскать в этих дремучих местах дядюшку Бахуса. В первый же день моего приезда я видел двух пьяных в стельку сержантов, которые с автоматами наперевес шли в обнимку по лагерю и горланили во все горло: «Комбат батяня, батяня-комбат…» Это песенка из репертуара группы «Любэ». Я невольно усмехнулся. Позже я узнал, что виноградную водку братва выменивает у горцев на тушенку, кальсоны и портянки, которые здесь с издевкой называли «портянками от кутюр». Впрочем, рядовые умельцы наладили и собственное производство напитка под известным русско-национальным названием «брага».

Что до соседей по палатке… Уже в первые минуты нашего знакомства я понял, что пришелся не ко двору, потребуется время, чтобы расположить их к себе. Даже литр коньяка, который я приобрел впрок в Моздоке и выставил в первый же вечер в качестве вступительного взноса, не помог мне сблизиться с ними. Их было трое. Они как будто нехотя подсели к стоящему в центре палатки небольшому складному столику, выпили по первой, а потом стали молча и хмуро глядеть на меня. Я не выдержал.

— Я что-то не так делаю? — спросил.

Они переглянулись.

— Да мы что, мы ничего, не обращай внимания… — пролепетал крупный мужик в подполковничьих погонах. Это был старший помощник начальника штаба по строевой части Проклов.

Не обращай внимания! — мысленно передразнил я его. Да как же не обращать, если вы, ироды, смотрите на меня, как на агента ЦРУ?

— Знаете что, мужики, — произнес я, — давайте сразу объяснимся. Если я вам в тягость — гоните меня на…

Вообще-то я старался всегда обходиться без мата, но тут все вышло как-то само собой. Мужики сразу заулыбались. Мое откровенное заявление насчет «эротического путешествия» им понравилось, и напряжение немного спало.

— Да мы что, мы ничего… — снова повторил Проклов. — Располагайся и чувствуй себя как дома.

Но как дома я не мог почувствовать себя в этой палатке еще достаточно долго, потому что, несмотря ни на что, мужики продолжали испытывать ко мне некоторое отчуждение. Я же, в свою очередь, продолжал попытки расположить их к себе. Что я только не делал: я рассказывал соседям смешные истории из моей военно-медицинской жизни, пробовал заинтересовать их моими познаниями в области исторических отношений между русскими и чеченцами, травил анекдоты, пел под гитару — тщетно. Лишь иногда, когда я ставил выпивку, они расслаблялись и подпускали к себе на расстояние пьяного поцелуя. Но этот период был слишком коротким: выпив с вечера и оттаяв, утром они просыпались с прежними хмурыми и недружелюбными физиономиями.

Вот дьявол! — возмущенно думал я. Неужели они так и будут издеваться надо мной? Неужто, чтобы расположить их к себе, я вынужден буду до скончания дней своих поить их водкой? Но ведь это не дело. А перспектива просматривалась довольно мрачная. Соседи мои были людьми крепкими и тренированными, поэтому сгорать от сивухи не собирались, а вот деньги у меня кончались. А тот пройдоха-старшина, что продавал никудышную осетинскую водку, за которой он специально ездил в командировку (по официальной версии, ездил на военные склады за шмотками), в долг никому не давал. Умирать будешь — глотка не даст. Казалось бы, можно было рассчитывать на денежное пособие, но его выдавали здесь нерегулярно. Это в газетах пишут, что военные в Чечне в золоте купаются. Враки! Уже в первые дни моего пребывания на войне я понял, что зима будет трудной. Продовольствия в полковых закромах — кот наплакал. Не было мяса, не было картошки — одна лишь перловка, которую солдаты называют «шрапнелью». Повара для придания ей калорий и вкуса заправляют ее подливкой из прогорклого комбижира.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 73
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?